Если отвлечься от идиотской игры слов, это почти идеальный паб.
Маленький, но не тесный, темный, но не мрачный, там все время кто-то сидит и ты можешь уединиться или, наоборот, завязать разговор с кем-нибудь незнакомым, кто сидит через стул от тебя. Несколько закусок, к которым легко пристраститься и которые примиряют тебя с действительностью, потрясающий ассортимент сортов пива и местных, и заграничных. Я любил здесь сидеть, смотреть баскетбольные матчи на маленьком экране над стойкой или усаживаться в укромном уголке, в одиночку или с дамой, которой удалось оценить то интересное, что появляется во мне после трех стаканов пива (или больше).
За боковым столом иногда сидел Бени с неизменным стаканом «Гиннесса» и раздавал посетителям шоколадные конфеты, которые делала его жена. Это владелец бара, спокойный и смешливый человек, повидавший в жизни немало[10]. На носу у него очки в толстой оправе, всякий раз рядом с ним кто-нибудь сидит и он рассказывает сочные истории о разных странных местах, полные интересных подробностей.
Но в тот день Бени не было. За широкой стойкой возвышался молчаливый бармен, смотрел на экранчике фильм без звука. Когда я вошел, он взглянул на меня и тут же ринулся к пивным кранам. Дом это место, где знают, что ты пьешь.
Я подсел к стойке, он поставил передо мной стакан, полный золотого, этого золотого[11], и я почувствовал, что в мою жизнь возвращается вменяемость. Что-то определенное и известное, на что можно положиться. Я поднес стакан ко рту, начал пить большими жадными глотками, как утопающий, который, попав на берег, исступленно глотает воздух.
Гиди ответил после второго гудка.
Как дела, дружище? спросил он. Естественно, это был не его голос. На этот раз голос был хриплый и прокуренный. По работе Гиди часто менял тела как перчатки. Встречаясь с клиентами, он обычно пребывал в одном «представительном» теле, которое арендовал с почасовой оплатой. Высокое, отлично сложенное, приятное, с глубоким голосом. А для сбора сведений он всегда использовал тело, которое привлекает как можно меньше внимания. За последний год в его собственном теле я видел его раза три а ведь это самый близкий мне человек[12]. Когда звонишь ему, никогда не знаешь, какое воплощение услышишь. Сейчас, как мне показалось, он был в теле женщины за пятьдесят, полной кудрявой блондинки.
Не хочешь приехать на полчасика в «Паопаб» посидеть со мной? предложил я. Я угощаю.
Мм Сейчас мне не очень удобно.
Я оглянулся, ища кого-нибудь, кто выглядел бы скучающим или нуждающимся в деньгах или и то и другое вместе.
А что ты сейчас делаешь? Я найду кого-нибудь, кто будет готов обменяться с тобой на полчаса. Приезжай, посидим, потом поедешь домой. А похмельем будет мучиться он.
Нет-нет, ты не понял, сказал он. Я на работе. Я не могу сейчас приехать.
На работе? Что на этот раз?
Собираюсь засечь измену тут, в одной гостинице. Я заплатил горничной и обменялся с ней на ночь. Надеюсь добыть доказательства.
А где ты находишься? Спрятался и ждешь в шкафу в номере, что ли?
Нет, идиот. Они еще не приехали. У меня перекур там, где курят горничные. Осматривать комнаты я пойду позже. Но уйти или обменяться сейчас не могу. Не хочу, чтобы меня стали подозревать. Точнее, ее.
Ты что, не можешь засесть в засаде с биноклем в парке напротив, как нормальный частный детектив?
А ты что, застрял в фильме из шестидесятых? Нормальные детективы давно не сидят в засаде с биноклем.
Я допил пиво и с силой поставил стакан на стойку. Бармен посмотрел на меня, улыбнулся и молча подошел налить второй стакан.
Мне нужно с тобой поговорить, сказал я. Мне нужен совет.
Говори, у меня еще минут десять.
Вот уж спасибо!
Ой, ну ладно, давай уже рассказывай.
Ты видел новости о Ламонтах? спросил я.
О жене? Да, конечно, ответил он. История сочная, как стейк из молочного теленка. Все сайты перепечатывают ее, но пока стесняются выставить в качестве главной новости. Впрочем, у них информации пока слишком мало.
Я там был.
Что? Когда это произошло? Ты видел машину и все прочее?
Более того. Я был свидетелем самого преступления. Это произошло у меня в квартире.
Что?! Ты серьезно?
Я рассказал ему о встрече с Тамар, о том, что она рассказала, о выстреле и о том, как я гнался за тем, кого считал убийцей. Время от времени он прерывал меня, задавал уточняющие вопросы. Когда я все сказал, он молчал, не говорил ни слова.