Рассказал ему про технологию, про взгляды на переустройство блока.
Бронников сказал оставаться на линии. Ожидание растянулось на час.
В трубке послышался шорох, и Бронников сказал, что ему нравится моя идея.
Только ее надо немного изменить. На другом конце гигаблока строят новый завод, там и оборудование, и кадры. Там же трудится в должности директора выдвиженец Бронникова товарищ Смольников.
Надо бы помочь товарищу Смольникову. Нужны ему надежные помощники и прорывные идеи.
Вот и направляет Бронников меня туда со всей сопроводительной документацией по добавкам. С повышением и перспективой восстановления партбилета.
Приказ уже подписан. Жди, мол, к концу рабочего дня. Сроки исполнения трое суток.
Что-что, а хватка у бывшего протеже отменная. Специалист грамотный, хоть и паскуда оказался.
Приказ был у меня после обеда. Пришел Пал Алексаныч, сокрушался, что жаль меня терять только порядок в отделе навел.
В смешанных чувствах стал готовить дела к передаче заместителю. Тот не скрывал радости, что наконец-то сядет в мое кресло.
И мне бы пофиг было, но чувствую себя предателем. Как теперь с Аней объясниться? Она же ликвидатор, должна понять, что приказы сверху не обсуждаются.
Но до чего же погано на душе
На тренировку опоздал. Смотрю парадное построение. Лагина что-то докладывает активу. Рядом какой-то молодой человек из Культпросвета.
Увидела меня, прервалась. Оказалось, она передает активистов товарища комиссара внезапно прикрепили к сводной мобильной роте ликвидаторов.
Отправляется Аня далеко, там будет трудно, опасно и почетно. Грех жаловаться.
Последнюю тренировку провели как во сне ребята очень старались нас порадовать успехами, но не покидало ощущение какой-то искусственности происходящего.
Парень культпросветовский доверия не внушает ни рыба ни мясо. Ведомый он, а тут лидер нужен.
После тренировки мы с Аней шли по коридору до развилки ей в казарму, а мне направо и на этаж выше.
Девушка подошла к стенгазете. Провела ладонью по ватману. Мне показалось, что она плачет.
Но Лагина обернулась с совершенно сухими глазами. Хотя в глубине сверкнули крохотные искорки. Не печали, а прежнего задора:
Силен Самосбор, но я обучена ликвидировать его самые кошмарные порождения. А Партия еще сильнее. И это значит, что победа в нашей вечной войне все-таки будет за людьми.
Крыша
Игорь Лосев
Меня разбудили щелчки. Казалось, радио ехидно цокает языком, предупреждая, что сейчас начнет орать в полный голос. Я со стоном перевернулся на живот, накрывая голову подушкой. Выключать приемник все равно нет смысла. Тошнотворно радостные позывные утренней программы одновременно зазвучали в сотнях жилых отсеков. Голоса ведущих просачивались сквозь картонные стены и сливались в неразборчивый хор. В отличие от Самосбора, от них не спасали ни стены, ни гермодвери. Странно, неужели на все точки передают разную программу? Или, может, некоторые приемники просто выдают звук с запозданием?
Вместе с сотнями работяг в соседних квартирах я заворочался, постепенно возвращаясь в реальность из серого забытья. Формально заглушать радиоприемник не запрещено. Но тем, кто работает посменно, за это влепляют неустойки, как несознательным. Я на смены не хожу, на неустойку мне плевать. Но выделяться не стоит. Я фарцовщик, а значит что чеканы, что ликвидаторы, что просто участковые по этажу могут устроить мне очень веселую жизнь почти за просто так. И, если кому-то вдруг не понравится, что я сладко сплю, когда трудовой народ шаркает подошвами к рабочим местам, хватит одной анонимки, чтобы на меня завели дело за тунеядство.
Стук в дверь.
Сережа! Ты встал уже? Вставай, пора. Кушать иди, я оладушки сготовила.
Это Вера. В ее возрасте всех уже давно зовут по имени-отчеству, а она для всех просто Вера. Бабулька божий одуванчик. С остальными старухами на лавке у мусоропровода не заседает, на смены не ходила ни разу, сколько я ее помню. Но при этом знает все про всех. И прекрасно умеет уходить от ответа, если спрашивать что-то о ней самой. Ее ко мне подселили по программе уплотнения.
Вообще-то, мой отсек идет как одноместный. Но несколько лет тому назад одно место приравняли к одной семейной ячейке. А так как я не загсован, мне полагалась вот такая одинокая соседка. Поначалу, пока жили в одной комнате, она насмотрелась на мою работу и всю плешь тогда проела, мол, живу неправильно. Как поставил перегородку, стало полегче. Но она до сих пор не оставляет попыток вернуть меня на курс Партии. Так что побудка это уже традиция. Но есть и плюсы. Готовить Верунчик умеет. Не хочу знать, что она добавляет в кормбрикеты, но ее стряпня и правда ощущается едой.