Дарья Прокопьева
Ключ от солнца
Прозвенел звонок и двери кабинетов синхронно распахнулись. Орава галдящих школьников заполонила коридор. Следом спешили учителя, которые пытались напомнить о поведении, перекричать ребят но толку-то. Шумящая, верещащая, болтающая волна прокатилась по школе, сметая всё на своём пути, и выплеснулась на улицу.
Снаружи было ясно и солнечно. Высокое голубое небо куполом накрыло сияющий мир: школу из бело-рыжего кирпича, редкие островки зелёной травы среди прошлогодней жёлтой листвы. Хотя погода ещё оставалась обманчивой, а на открытых улицах прохожих поджидали ледяные порывы ветра, было ясно понемногу возвращается лето. Правда, радовало это не всех.
Одна девочка остановилась на школьном крыльце, запрокинула голову, щурясь на солнце. Поморщилась недовольно:
Вот же ж блин!
Её подруга замерла, сделав два лишних шага. Обернулась, посмотрела удивлённо: как можно не радоваться чему-то в такой ясный, тёплый день, когда до каникул осталась всего пара недель!
Ты чего? спросила, дёрнув подбородком.
Да, лето протянула первая, наконец опуская взгляд. У меня летом сразу веснушки появляются, как прыщи по всему носу, и ещё вот тут, и здесь
Она ткнула поочерёдно в скулы, а потом в переносицу.
Ну и что? не поняла подружка. Это ж красиво!
Да что ты понимаешь! та махнула рукой, смешно надула губы.
И действительно, что могла понимать в веснушках та, у которой была белая, почти фарфоровая кожа как у Белоснежки. Уж она-то не мучилась все 14 лет от этих дурацких пятен, и её никто не дразнил, не называл «конопатой», не шутил про лопату и дедушку!.. Нет, чтобы посочувствовать!
Эй, Ника девочка посмотрела на подругу: та как раз подошла ближе. Я ж не в обиду. Ты правда хорошенькая. И эта уникальная! Чёрненьких, как я, много, а таких рыжих и веснушчатых по пальцам пересчитать! Ты удивительная, ясно?
Ника осторожно улыбнулась. Слова были приятные, и она чувствовала, что подруга и впрямь хочет приободрить и утешить. Врёт, конечно, но что там говорила мама про «ложь во благо»?
Спасибо, пробормотала она тихо, слегка смущённо. Ты домой?
Неее. Вторник же, у меня «музыкалка». Но можем вечером выйти, погулять. Девчонок ещё позовём, в волейбол поиграем!..
Ника снова поморщилась. Ира так звали её подругу заливисто рассмеялась: она-то знала, что Ника со спортом не дружит. И никогда не упускала возможность подколоть, но так легко и по-доброму, что обижаться на неё не было никакого смысла.
Ладно, пока! Вечером что-нибудь придумаем!
Ира махнула рукой и побежала прочь со школьного двора. Тот почти опустел: дети поспешили уйти как можно дальше от унылых кабинетов, серьёзных учительниц и зубодробительно скучных заданий. Остались лишь старшеклассники они ждали то ли какую-то тренировку, то ли подготовку к ЕГЭ да несколько мальчишек помладше, наверняка замысливших какую-то шалость. Ника недовольно покосилась на них: наверняка же опять ерунду на торце школы напишут!
Чего уставилась? один из них заметил, ощерился.
Куда хочу, туда и смотрю! Ника не осталась в долгу, но всё-таки отвернулась. Ввязываться в спор не хотелось: на словах она ещё могла выиграть, но эти-то не побоятся и за волосы дёрнуть, и за рюкзак потянуть.
Ой-ой-ой, мальчишка не отставал. Слышь, а ты чего такая дерзкая?
Ника промолчала, только поджала губы. Подумала, и на всякий случай поправила рюкзачок на плечах а то вдруг убегать придётся. Но парнишка лезть не спешил, а всё болтал, задирался:
А не, уже всё, струхнула!
И ничего не струхнула, пробормотала Ника негромко, себе под нос.
Чего-чего болтаешь?!
Она старательно не обращала внимания. Чувствовала себя при этом ужасно глупо: и слова против не скажешь нарвёшься, и уйти не уйдёшь тогда уж точно трусихой себя покажешь. Приходилось упрямо стоять, разглядывая небо, макушки деревьев и порхающих между ними птиц.
Одна из птиц вдруг запела. Над школой пронеслось звонкое, чуть причмокивающее чириканье Ника такого никогда не слышала. Она аж замерла, приглядываясь: почему-то казалось, что такой звук может издавать только очень красивое, удивительное создание. Но оно было столь маленьким, что рассмотреть толком никак не удавалось оставалось лишь в неведении заслушиваться пением незнакомой птицы.
Вдруг оно оборвалось.