И воистину преступление, если кто ходит за грибами без перочинного ножичка. Не надо далеко искать - их и так полно под ногами. Ну а если заглянешь под еловую ветку, то там их целая "родословная" - сплошные шляпки. И побольше, и поменьше, и друг друга закрывают, и по цвету разные. Пока обойдешь вокруг этой елки и срежешь шляпки - вот и полведра. И оставлять эти красавцы-грибы не хочется - так и кажется, что они обидятся: "А мы чем хуже?"
Если пойти в тайгу уже глубокой осенью, то везде увидишь: грибы на веточках наколоты. Это белочки сделали запасы на случай, если не хватит орехов, припасенных загодя на голодную зиму. *
БУЯН
Наша геологическая партия купила в поселке у одного домовладельца дом, так как хозяин этот уходил на пенсию и уезжал. Четыре комнаты отдали главному геологу с большой семьей, а одну, маленькую, выделили мне. При доме этом осталась очень злая собака по кличке Буян. Меня она еще терпела потому, что мне досталась ее кормить.
И вот однажды Буян заскучал, притих, и даже главного геолога стал пускать проходить за дровами в дровяник. Почему-то молча лежал возле своей будки и плохо ел. Но когда я присмотрелась повнимательнее, заметила, что одно ухо у него сильно распухло и покраснело.
Оказалось, что в это ухо впились шесть клещей. Недолго думая, я намочила керосином большой ком ваты и приложила к собачьему уху.
Буян не сопротивлялся и только поскуливал, а минут через пятнадцать на ватке лежали все эти голубчики-клещи. Вылезли они почти добровольно. После этого приложила вату с одеколоном: жар утих, опухоль постепенно опала. Буян тут же облизал мне с благодарностью руки и заметно повеселел.
После этого мы подружились. *
ГОРНОСТАИ
"Геологические избушки" обычно сделаны наспех. Они маленькие, продувные и жить в них можно, если топить "пляшущую" железную печурку круглосуточно. Но на эту печку мы никогда не надеялись - ведь всю ночь топить все равно не будешь - накладно, да и сон одолеет. Больше уповали на спальные мешки и на все то, что у нас было теплого.
Но для двух окрестных горностаев и такая "домашняя" жизнь в свирепую зиму казалась сущим раем. В результате они поселились у нас на чердаке. А питались эти зверьки печенью оленя, которая имелась в избытке в коробке, стоявшей на столе в сенях. Оголодавшие, грызли ее, мороженную, с одного угла неистово и без остановки. Как только услышат, что хозяева заходят в коридор - юрк на чердак. Но к теплу их очень тянуло.
Когда они убедились, что люди ничего плохого не сделают, и на их жизнь никто не покушается - расхорохорились и осмелели. Я тогда жила в этой самой избушке с девушкой-геологом. Мы с учетом новых "постояльцев" с вечера старались особенно жарко натопить свою уютную хатку. Даже дверь в сени приходилось иногда открывать.
Откроем - а тут оба горностайчика (как часовые) уже сидят на пороге по углам друг против друга, самозабвенно умываются и греются. Так и жили у нас до самого февраля. Как только заспанное зимнее солнце стало светить ярче, они ушли - юркнули в родную тайгу и больше не появлялись.
А мы к ним привыкли и очень скучали по их мохнатеньким образам. Какие все-таки были доверчивые, беленькие, чистенькие, с черной кисточкой на кончике хвостика и попискивали - словно мыши. Сбились где-то в горную стаю. *
СОБОЛЬ
Зимой мне никак не удавалось увидеть живую пушистую молнию - соболя - такой осторожный зверь. Хотя соболиных следов к выцарапанному во льду водопою - сколько хочешь.
Но вот мелькнувшим летом я его все-таки увидела и не поверила, что это - тот воспеваемый всеми зимний красавец. Такой был страшный, с облезшей шкуркой, рыжий, совсем не похож на себя, соболя, и не такой осторожный как зимой. Спокойно переходил опасную человеческую дорогу видно прекрасно знает, что в это время совершенно никому не нужен.