Мы прошли маленькую прихожую, и Витя открыл дверь. Он явно гордился своей комнатой. Она была просторна и пуста.
Давай бифштексы, что ты купила в буфете, я пожарю на кухне.
Он ушёл, а я оглядывалась без особого любопытства чужая комната, чужая жизнь. Я потом и вспомнить её не могла, казалось, там одно окно, а вдоль него лавка, как в паспортном столе.
Нравится тебе? Я к твоему приезду с Дальнего Востока обои переклеил, полы покрасил, шкаф стенной оклеил.
Ты же говорил, что живёшь у своей сослуживицы?
Я сказал ей, что мне дали комнату наконец, и я хочу переехать. Она расстроилась, вообще. Лучше расскажи, как тебе ездилось.
Прекрасно! Камчатка, Командоры, Курилы. Сахалин, Приморье. И по штормтрапам лазила, и в корзине переносили с корабля на корабль. Но знаешь, в прошлый раз столько было стихов, а сейчас в Ростове всё будто стёрли, как нарочно. Вернулась в Москву, письмо от мамы в Союзе срочно хотят меня видеть. А там персональное дело. Оказывается, пока я моталась по командировкам, пропустила кучу собраний и политзанятий. Представляешь? Я и в райком ходила, а мне говорят почему они к вам так плохо относятся? Но формально они правы, договоритесь как-нибудь. Ещё чего! Повернулась и поехала в Москву. Не обнимай меня, пожалуйста, мне трудно рассказывать.
Как не обнимать, когда ты так близко!
Мне не надо было приходить?
Давно надо было, только не знал, как тебя затащить! Я не могу видеть, как ты живёшь. У меня просто сердце болит, физически! Давай, пусть будет фиктивный брак, чтобы ты прописалась в Москве и нашла нормальную работу.
Спасибо, Витенька, только я не могу это себе позволить. Ты молодой, красивый, свободный. Полюбишь какую-нибудь хорошую девушку, а жениться не сможешь, в паспорте штамп ни за что ни про что.
Никого я не полюблю, я одну тебя люблю!
Правда? Почему же мне не говорил?
Это само собой разумелось.
Раз ты меня любишь, это меняет дело. Но у меня такая работа То долго не получается, как хочешь. А получится, не печатают годами. И когда напечатают наконец, ты уже ушла Бог знает куда, радости никакой. Разве нормальный человек может это выдержать рядом, ты подумай! И я очень долго была одна, я тоже должна подумать, не будешь ли ты мне мешать работать. А жизнь моя переменится скоро, мне письмо дали в Союзе писателей с просьбой разрешить обмен. Отнесла сегодня в обменное бюро.
Ну и что?
Не знаю, мне сказали сдать в канцелярию.
Кто так делает! Надо было самой идти на приём.
Я не знала. Если не разрешат, я пропала. Мне и секретарь Союза сказал, это тринадцатое письмо, а разрешили только трём. Я больше не хочу, не могу быть девочкой для битья в Ростове. Даже в российском Союзе видят, что происходит. Секретарь сказал, мне нужно уезжать, потому что они скоро мои косточки выплюнут.
Выходи за меня!
Витенька, я поеду, уже двенадцать, мне очень страшно там идти.
Оставайся!
Не могу.
Ну давай, я тебя провожу в одну сторону.
Нет, лучше поймаем такси.
Я лежала без сна и думала Витя, Витя! Оказывается, он долгие годы стучался в мою жизнь, а я не понимала ничего.
В любой книге разберусь, любой спектакль оценю по достоинству, люди за советом обращаются, считают умным человеком. Только в своей жизни разобраться не могу
Витя, Витя, задал ты мне задачу! Уже три часа, а я заснуть не могу, перебираю вешки, где пересекались наши с тобой дороги, да так и не пересеклись.
Институт был новый, первый набор. На первый курс конкурс одиннадцать человек на место, я поступила почему-то. На второй принимали переводом из других институтов, Витя перевёлся с физмата Университета. Нас было немного, все знали друг друга, но мы с ним не общались.
Через много лет командировка в головной институт. Он окликнул меня в коридоре, узнал сразу, а я его нет, столько лет прошло.
Как ты не помнишь, я же бросался к тебе на танцах, ты была лёгкая, как пушинка. С тобой было так здорово танцевать, особенно вальс.
Ты носил очки?
Какие очки! Не было у меня никаких очков!
Потом была очередная встреча выпускников в институте. После неё мы случайно столкнулись на нашем ростовском Бродвее, я, он и Галина, моя сокурсница. Впрочем, я не верю в случайности. Ресторан была её идея.
И мы танцевали в ресторане столько лет прошло, а моё тело не забыло волну тепла, какого-то узнавания, близости
Витя, Витя, все эти годы я не видела и не слышала тебя! Пан директор виноват, я долгие годы любила его, несмотря ни на что.