Симпатичный молодой человек в иностранной комиссии Союза писателей недоумённо разводит руками:
Мы подали большой список, всех повычёркивали, вас почему-то оставили.
Я ведь переводила болгарских поэтов.
На каждом вечере представляют делегацию Союза писателей секретарь Союза, ещё секретарь, председатель Бюро пропаганды Белоруссии, главный редактор журнала из Армении, ещё один главный редактор и поэтесса.
По законам жанра в сборных концертах самых известных исполнителей оставляют на заключение, на коду, как говорят музыканты.
По законам бюрократии я должна была выступать последней. Болгары думали, по-моему, что меня приберегают на коду
Но Израиль Совершенно неведомая страна, отзывающаяся голосом крови сквозь русские сказки, Пушкина, всю русскую классику, русское образование, воспитание, окружение
Я жила предвкушением счастья. Иногда я говорила себе всё ещё может поломаться, такое тоже случалось не раз. Вдруг проснусь и это окажется обыкновенным мыльным пузырём.
Но тут позвонил из Израиля известный питерский поэт. Я и не знала, что он уехал, песни его продолжали звучать у нас.
Звонок из Израиля! Какое счастье! Он организует мои гастроли!
Вы хотите приехать с мужем? Но поездка будет практически за ваш счёт. Выступления перед недавними иммигрантами, люди небогатые.
Неважно, я заработаю! Я давно хотела, даже мечтать не могла
Погодите, это всё эмоции. Вот если вы привезёте свои книжки, их купят охотно, и вы оправдаете поездку.
Правда? Спасибо!
Издадите в России? Можно и здесь, оплатите в долларах.
Долларов я тогда в глаза не видела, первый мне подарил старший Витин сын в девяносто шестом. Нет, надо издавать дома и платить рублями.
Я села за телефон, кредит у меня в Москве был пока.
Шёл ноябрь, а гастроли начинались первого февраля сроки жёсткие, но выполнимые, как мне объяснили знающие люди.
Я снова села за телефон у кого, у кого есть знакомый издатель, чтобы дёшево, быстро и качественно? Звучало, как реклама, но ведь нужно было именно качественно и быстро и как можно дешевле. Бывшие государственные издательства отпали сразу мне объяснили, что у них большие накладные расходы.
Мы тогда продавали книги от Большого издательства. Как всегда, о моих проблемах и перспективах знали все окружающие. Сколько раз Витя говорил мне, что нельзя быть такой дурочкой!
С издателем меня познакомил Валера, один из редакторов. Им оказался парень лет тридцати тридцати пяти, полноватый, вальяжный, симпатичный. Он был сама вежливость и предупредительность.
Сможете к первому февраля?
Какие вопросы! Книгу в типографии печатают в два дня. Ещё и раньше отпечатаем, может, к Новому году.
Это было бы слишком хорошо. Но понимаете, Толя, можно, я вас так буду называть? книжку я буду продавать за границей, мне нужно мировое качество. Я могу дать вам свою последнюю книжку как образец. Она вышла в «Советском писателе». Сможете её повторить? Точно такой формат, и шрифт, и бумагу на обложку. И чтобы обе книжки были похожи сможете?
Какие вопросы! Делать будут профессионалы. Вы отдаёте рукопись и больше никаких хлопот. Я продаю бумагу и бумагой же расплачиваюсь с издательством за работу. Я вам покажу образцы. А шрифт, формат какие проблемы?
Я была на седьмом небе, дурочка. У меня выйдут книжки! Сразу две, похожие, как близнецы, сладко пахнущие типографской краской! Несколько лет у меня не было книг, я могла только читать свои стихи людям, как будто письменности ещё нет, во всяком случае, книгопечатания.
Я всё же привела мужа почитать договор он у меня буквоед и дока. Но такая была эйфория! Свой человек, лишние формальности зачем! Дописала я всё же, что все права на издание оставляю за собой, на допечатку тиража и т. д. Один мой друг, прозаик, твердил мне:
Издай пробный тираж. У тебя золотое перо и блестящая проза! Тебе сразу же закажут массовый тираж. Возьмёшь кредит и
Так хочется верить, когда тебе говорят приятные вещи. Я и поверила и пересказала издателю. Он загорелся:
Конечно! Мы всё быстро! По высшему классу!
А почему в договоре стоит первое марта, а не первое февраля?
Ну надо же иметь хоть каплю доверия! сказал издатель.
Это простая формальность! сказал муж.
И я отступила, дурочка
Двадцать пять процентов я заплатила при заключении договоров.