Мам! А лазанья скоро будет? спросила Саша, подпрыгивающая от нетерпения и радости, когда привела Константинова на кухню.
Я в этот момент была занята тем, чтобы отыскать для подаренного великолепия подходящую вазу.
Скоро. Минут через двадцать, ответила дочери и бросила встревоженный взгляд на часы.
Это не укрылось от внимания Никиты.
Мы еще кого-то ждем? поинтересовался он притворно безразличным тоном.
Я мгновенно закусила удила.
Мы нет. А я да.
Брови мужа приподнялись, а на лице появилось нехорошее выражение. С такими минами обычно задумывают какие-нибудь каверзы.
Так значит, я вовремя! воодушевился Никита и, взглянув на дочь, заявил весело: Давай, малая, ты мне покажешь, что обещала, а потом вернемся к маме. А то мало ли она одна со встречей гостей не управится.
Сашка на мгновение нахмурилась, но, видимо, решив, что озвученная тема не стоит ее внимания, кивнула:
Идем!
После чего оба удалились в детскую.
Я мысленно взвыла и, сев за стол, уронила голову на руки. Господи, за что мне все это? Ну почему я просто не могу спокойно начать строить нормальные отношения? Отчего сейчас сижу, как на иголках и не представляю, чем завершится этот вечер?
Когда раздался второй звонок в дверь, я встала из-за стола и направилась в прихожую. И тут же застыла соляным столбом, потому что Никита с прытью и скоростью, которым бы позавидовал даже гепард, ринулся мне наперерез и, не взглянув в глазок, принялся открывать.
Добрый день, раздался через секунду его голос, полный саркастического холода. А мы букеты не заказывали.
Нет, ну это ни в какие ворота не лезло! Подскочив к мужу, я пихнула его локтем и, буквально вклинившись между ним и Егором (а на пороге ожидаемо стоял он), улыбнулась ошарашенному Вержицкому.
Привет, поздоровалась мягко и добавила: Бывший муж забежал Сашку проведать. Заходи.
Кхм, кашлянул Егор.
Попытался зайти и мне пришлось теснить Никиту спиной и пятой точкой. Когда почувствовала, как ладонь мужа ложится на мой живот, сбросила его руку в раздражении.
Это тебе, сказал Вержицкий, протягивая мне цветы.
О, хризантемы. Еся мне много раз говорила, что они не сочетаются с розами, раздался голос Константинова.
Розы я и не принес, пожал плечами Егор, разуваясь.
Зато принес я, насмешливо ответил Никита.
Я коротко вдохнула и выдохнула. Отдала букет насупившейся дочери, попросила:
Отнеси на кухню, пожалуйста. Мы придем и я поставлю их в воду. Потом обратилась к Вержицкому. Идем, я покажу, где ванная.
Эта фраза не укрылась от внимания Константинова. Сначала он разулыбался, а затем нахмурился. Впрочем, заострять внимание на этом я не стала. Мы с Егором совсем скоро скрылись в санузле.
Ты не говорила, что будет твой муж, сказал Вержицкий, ополаскивая руки.
Я и сама не знала, что он приедет, пожала плечами, делая вид, что ничего особенного не случилось. Ты же не против, что Ник здесь?
Конечно, нет, усмехнулся Егор.
Вытер руки и подошел ко мне. Притянул для того, чтобы поцеловать, и я ответила на ласку.
Это твоя квартира. И Никита отец твоего ребенка. Я все понимаю, он часть твоей жизни и это неизменно.
Я кивнула и отвела взгляд. К поцелуям мы с Вержицким перешли не так, чтобы очень давно, потому я еще немного смущалась. И, что странно, мне порой начинало казаться, что отвечая Егору, я будто бы изменяю Константинову. Несусветная глупость!
Ага, я так и знал, что застану тебя в объятиях другого, милая! театрально воскликнул Никита, который распахнул дверь в ванную в тот момент, когда Вержицкий вновь потянулся к моим губам.
Мы с Егором отпрянули друг от друга, словно двое школьников, которых застали за непотребными действиями.
Знаешь что, зашипела я разъяренной кошкой, шагнув к мужу.
Знаю, знаю, закивал он и, сопроводив свои слова самой елейной улыбкой из возможных, спросил: Ты там лазанью не спалишь?
Я ойкнула и бросилась на кухню спасать наш ужин.
А вы чьих будете? спросил Никита, когда мы сели за стол, который я с трудом, но все же накрыла.
Поставила четыре порции лазаньи, чуть не порезалась, когда делила ее на порции, и вообще жутко перенервничала от того, что творилось. А творилось самое настоящее светопреставление, по крайней мере, я чувствовала себя именно так угодившей в апокалипсис.
И да Константинов спросил «А вы чьих будете?»