Извини, но я сама решу, будут ли совместные праздники, на которых поприсутствую и я, и Никита, или нет. Например, день рождения Саши тоже скоро. Предлагаешь мне отвезти туда дочь и побыть в сторонке? Или запретить Константинову приезжать к дочери? Брать у него подарки на пороге и отправлять куда подальше?
Я поднялась с колен Вержицкого, он меня не задерживал. Отошла к окну и, сложив руки на груди, принялась смотреть на улицу. Сама же всем нутром чувствовала пристальный взгляд Егора.
О, понял. Ты мне говоришь открыто, что мое мнение для тебя неважно. Окей.
Я посмотрела на Вержицкого. Он резко поднялся из-за стола и вскинул руки, как будто сдавался.
Твое мнение для меня важно, заверила я его. Но есть вопросы, которые касаются только меня. Их решать я буду сама и уж тем более не желаю требований и условий.
Знаешь, как это называется? Егор оперся руками на стол и на лице его появилось злое выражение. Это называется усидеть на двух стульях. Мягко говоря.
Спасибо, что сдержался и не стал произносить то, что хотелось, я фыркнула, скрывая этим ту горечь, что мгновенно появилась на душе.
Вержицкий глубоко вздохнул и, взяв минералку, направился на выход. На пороге кухни обернулся и прежде, чем уйти, сказал:
Есь, если ты не хочешь, чтобы наши отношения завершились, так толком и не начавшись, пересмотри свое отношение к Никите. Он делает все, чтобы тебя вернуть. Если ты этого тоже хочешь я умываю руки. Если же нет тебе самой придется начать выстраивать свою жизнь так, чтобы всем и особенно тебе в ней было комфортно. Пока это далеко не так и все происходящее больше похоже на театр абсурда.
Проговорив это, Вержицкий вышел, а через минуту за ним захлопнулась входная дверь. Я горестно вздохнула и, растерев лицо ладонями, отправилась запирать замок.
В общем и целом, Егор был прав. Мне нужно было расставить точки в отношениях с Никитой. Но я напрочь не понимала, как это сделать, ибо на все мои слова он реагировал одинаково делая вид, что сказанное мною ерунда, которая его никак не касается.
Когда раздался звонок в дверь, я уже заготовила речь, однако меня ждал сюрприз. На пороге стояли недовольные и хмурые донельзя Константинов и Сашка, причем я тут же почувствовала себя так, словно в этом все был лишь один виновный я.
Ни слова мне не сказав, Никита попрощался с дочерью и, дождавшись, пока она зайдет в квартиру, развернулся и уехал. Прекрасно. Эту его тактику я знала досконально. Сделаться айсбергом в океане, тем самым показывая, кто из нас неправ. И конечно же, речь шла вовсе не о Никите.
Как у тебя дела, Кнопа? спросила я у Сашки, делая вид, что ничего особенного не произошло.
И что мы с ее отцом всегда при встрече изображаем из себя двух незнакомцев.
Плохо дела, всхлипнула дочь и лицо ее при этом было таким, что я поняла Сашка сдерживается, чтобы не разреветься. Папа очень расстроен, а чем не говорит.
Она повесила куртку и, прежде чем удалиться к себе сообщила, предвосхищая мои вопросы:
Есть не хочу. Включи мне мультики, пожалуйста.
Я снова вздохнула и направилась за дочерью. Заготовленная речь не понадобится, а вот разговор с Сашкой очень даже.
Добравшись до комнаты дочери, я застыла в полуметре от порога. Словно опасалась того, что могу передумать и сбежать. На самом деле, подбирала слова, которые нужно сказать. Расставить все точки и сообщить, что ее отец целовался с другой? Могла ли я идти на этот шаг вот так, очертя голову? Саше было всего шесть. Все время с нашего разрыва она пребывала в уверенности, что мы с ее отцом в итоге сойдемся. Да, конечно, в этом я должна была ее разубедить, но Но выливать на голову ребенка подробности того, какой Никита плохой человек равносильно сведению с ним счетов. В которых прежде всего пострадает маленький человек. За которого мы оба несем ответственность.
Кноп, давай пока Фиксики подождут, а мы с тобой поговорим? сказала я как можно спокойнее, заходя и закрывая за собой дверь.
На нее Сашка бросила затравленный взгляд, словно опасалась, что я запру ее в четырех стенах.
Давай, кивнула и, устроившись на диване, прижала к себе мягкую куклу, словно щит.
Я присела рядом. Сложила руки на коленях и, глубоко вздохнув, заговорила:
Сашунь я не хочу, чтобы ты восприняла мои слова, как попытку настроить тебя против папы. Он твой отец и любит тебя, что бы ни случилось.
Сказав, сделала глубокий вдох и быстро, чтобы не передумать, проговорила: