Светлана Гершанова
Осколки детства
© Гершанова С. Ю., 2009, 2020
Осколки детства
повесть
Я смотрю в своё детство, как в разбитое зеркало. Осколки его лежат передо мной, в каждом свой кусочек света или тьмы, и собрать их воедино невозможно.
Мы с мамой вернулись с парада, сегодня День Победы, подумать, сколько лет прошло! Я скорей прошла к себе, чтобы мама не видела мои дрожащие губы. Мне надо побыть одной. Я уже поплакала тихо в подушку и теперь просто смотрю в потолок.
Мама сильный человек, я всегда это знала. Мы с утра бродили с ней по городу. Впрочем, бродили не то слово, толпа носила нас по залитым солнцем улицам, и вокруг были одни счастливые лица! Я так старалась быть весёлой! Шутила, рассказывала маме что-то смешное
Отчего у меня начали дрожать губы? Я вдруг подумала, что нет погибшим на войне медали «За Победу». И эта фраза звучала во мне с одной и той же суровой интонацией, и с ней я вернулась домой.
Я смотрю в потолок, и кружится, кружится передо мной калейдоскоп из осколков детства
Туфли стояли у двери, маленькие, с нынешнюю мою ладонь, и носки у них были сбиты до нижних слоев картона.
Мама, я не могу больше их носить, они же порваны!
Не порваны, только носки сбиты. Я тебе говорю, смотри под ноги, а ты носишься, как угорелая.
У меня же есть белые с чёрным, лаковые!
Мало ли что! Это выходные. Тебе только дай, ты их тоже собьёшь в два счёта. Нет, носи парусиновые. Никто тебе в них носки не сбивал. Сама сбила, сама и носи.
Почему вспоминаются эти сбитые носки и старый наш дом на тихой улице у спуска к реке? Будто хожу кругами у собственного детства, все истоки там, все нити взрослой жизни оттуда.
И снится, снится этот дом, столько обживала разных комнат, только надышишь, привыкнешь, и всё сначала. А дом снится один и тот же, дом детства.
Хотя до него помню комнату, сундучок у окна, застеленный полосатой рогожкой, большая нянина кровать у стены, и мы с ней на коленях я на сундуке, а няня на полу.
Молись, детка, молись, Ланочка!
Нянино лицо расплылось в памяти, как на старой фотографии, где я у неё на коленях и видна чётко серьёзные глаза, руки лежат поверх её, тёмных и натруженных, сандалики с блестящими, ещё не затоптанными подошвами, а няня вся там, в тени.
И ещё помню запах нянин. Как-то в метро почувствовала, оглянулась незнакомая деревенская женщина, почему вдруг запах такой родной?
Это тебе рассказывали, Лана, не можешь ты помнить, тебе и двух лет не исполнилось, когда у няни своя комната была.
Да нет же, помню! И ещё дома серые высоченные, и двор серый, тяжёлые ворота железные, и я одна, как в колодце.
Потому и гуляла одна, что двор был как на ладони, и ворота закрывались, тебе уже три года было. И дома трёхэтажные всего!
А мне помнится дома высокие, серые, асфальт во дворе серый, и такое одиночество, такая бесприютность! Но вот окрик из окна: «Ланочка, домой!» и я бегу, счастливая, вспомнили обо мне, позвали!
Переезд. Пустая огромная квартира, по комнатам можно бегать вкруговую: столовая спальня детская кухня опять столовая. Детская была тёмная, потом прорубили окно в соседний двор. И самая большая комната пятнадцать квадратных метров.
Тогда квартира была огромной и пустой, старые хозяева ещё не все вещи перевезли, у стены горкой стояла посуда. Как-то мне дали кашу в чужой красной тарелке. Бурный протест:
Бабушка, нельзя брать чужого!
Ешь, Ланочка, наши тарелки ещё на Соколовской.
Откуда я в три года знала, что нельзя брать чужого?
Спальня детская кухня. Навсегда ощущение, что большой дом, свой. Это взрослым кажется, что дом их, их дети. Ничего подобного! Дом наш, родители наши, улица наша!
В этом доме уже помню всё, и более ранние воспоминания, наверно, перенесены сюда:
Спи, Ланочка, спи, детка! Дома нет никого, мама с папой в гости ушли. Спи, милая, я устала, у меня ещё дел-то сколько, со стола убрать, посуду вымыть и тебя укачать. Спи, спи!
Ты иди, няня, мой посуду, я сама себя покачаю.
Это было раньше, здесь меня никто не укачивал, и няни уже не было той, единственной. Новые не удерживались в доме. Причины разные красные цветы, которые я попробовала на вкус в городском саду, тайком надетое мамино платье.
Слышу папин голос:
Ну что особенного? Предупредим, больше этого не будет.
Ты хочешь, чтобы я ни одного платья надеть не могла?