Занятно. Митя повернулся в седле, оглядывая россыпь пеньков, некогда бывших не иначе как рощей. Может, поля в аренду за деньги никто и не брал, а вот лес бесплатно в отсутствие хозяев свели подчистую. Странно, что вон та роща уцелела.
Там их и нашли. Урядник указал хлыстом на эту самую уцелевшую рощу.
Отец пустил пароконя вниз с холма, Митя последовал за ним дела отцовские ему неинтересны, но не со стражниками же дожидаться! Он выбрался из седла, когда отец уже отбрасывал темное полотно, сквозь которое угадывались очертания двух тел.
«Спокойнее Митя сглотнул клубок тошноты. Тебе уже приходилось видеть покойников».
А также беспокойников, вместо пристойного лежания в гробах бойко гоняющихся за живыми. Но Лица этих двоих были чудовищны! Жутко раздутые, с обвисшими складками кожи, выпирающими над синюшными полосами на шеях. Но даже страшно исковерканные черты не могли скрыть выражение застывшего на лицах ужаса. И того что оба эти лица Мите знакомы.
Да, они, кивнул отец, набрасывая покров обратно на несчастных.
Вы что же, их знаете? В голосе исправника снова звучало подозрение.
Попутчики наши, в поезде. Инженер-путеец с сыном. Где их вещи?
Так нету ничего, Аркадий Валерьянович! Я ж потому, прощенья просим, вас и заподозрил: бумаг никаких, а ежели по описанию, так вы с сынком дюже на этих двоих схожие. Если б не паспорт
Бумаг никаких, повторил отец.
Митя и впрямь не интересовался отцовской службой, но что ж поделать, если ты умен и враз догадываешься, о чем сейчас подумал отец. О докладе, том самом, что путеец вез в канцелярию губернатора. Про приписки, недостачи и даже археологию. Кто-то весьма не хотел, чтоб доклад добрался до места назначения. И навряд ли из-за археологии.
Надо послать телеграмму в Управление дороги выяснить задумчиво пробормотал отец. На чем они приехали?
Кто ж знает? удивился исправник.
Митя отец повернулся. Ты говорил, в окно видел.
Одноколка. С кучером. Чемодан и саквояж, нехотя процедил Митя. После всего случившегося у него не было и малого желания разговаривать с отцом!
Я отнюдь не следопыт, Зиновий Федорович Ничуть не усовестившийся отец вернулся к исправнику. Но ежели вы смогли найти нас по следам пароконей, то и следы от коляски жертв тоже должны быть.
Не могу знать! Исправник растерянно принялся осматривать землю.
Ваше высок-блаародь, дывыться, у меньшого-то голова пробита! отгибая край наброшенного на мертвецов покрова, заорал урядник. Хтось мальчишку по башке тюк! а потим и вдавыв! Урядник для выразительности стиснул короткие, поросшие рыжим волосом пальцы.
Отец метнул быстрый взгляд на сына и поморщился.
На голове повязка. Не думаете же вы, урядник, что убийца сперва ударил, потом перевязал, а после уж душить принялся?
И справди Якось воно не тогось! Алеж хтось ему по голове вдарил? озадачился урядник.
Я, пожалуй, проедусь, ни на кого не глядя, Митя полез в седло.
Оно, конечно, зрелище не для юношества. Только одному ездить, да после такого Исправник выразительно покосился на тела и обернулся к уряднику: Гнат Гнатыч, может, сопроводите
Нет! выпалил Митя. Я сам. Я далеко не поеду. Так, в окрестностях!
Эх, панычу Урядник развел руками, намекая, что он бы с радостью и помог, и сопроводил, но кто ж виноват, что паныч такой злопамятный пистолет в физию никак простить не может.
Митя только фыркнул и нажал на рычаг, отгоняя своего пароконя.
За его спиной отец требовательно спросил:
Откуда вы узнали о преступлении?
Так девчонка прибегла, говорит: возле рощи убитые!
Где эта девчонка? Что вы молчите, Зиновий Федорович? Вы что, ее даже не задержали?
Так ведь торопились, ваше высокоблагородие! Сразу на коней и сюда, а девчонка я уж и не помню, что за девчонка была Может, с Николаевки, а может, и с Васильковки
А вы думали, батюшка, тут как в столице вышколенные городовые да антропометрическая картотека преступников? Вы еще пожалеете о Петербурге, как жалеет ваш несчастный сын. После ночи на рояле травля в светских салонах уже не казалась страшной. А еще убийца поблизости затаился. Отец не имеет права ни рисковать Митиной жизнью, ни держать его в развалинах без ванной.
Топчущиеся вокруг убитых стражники и закипающий на манер парового котла отец остались позади, а впереди не было ничего, кроме плоской, как стол, равнины. Где же знаменитая гоголевская степь с миллионом цветов, строки о которой так прочувствованно декламировал его домашний учитель? Прокаленная солнцем земля, изрезанная канавами и овражками, будто физиономия старой селянки морщинами. Он, конечно, ничего не понимает в делах сельских еще недоставало! Но вполне в отцовском духе: получить за труды землю, с которой никакого толку. Митя приподнялся в седле, пытаясь увидеть хоть что-то, кроме торчащего на горизонте чахлого куста и так и замер, вцепившись в стальную шею пароконя.