Высокоблагородие? Мужик в подштанниках? насмешливо скривился исправник.
Хиба высокоблагородия под портки ничого и не носють? толкнул локтем бывшего лакея его сотоварищ. А им того не треть?
Вот почему у отца такой простецкий вид? Истинно светского человека и в подштанниках бы за мужика не приняли.
Фарс затянулся. Скольким из вас я еще должен приставить паробеллум ко лбу, чтобы вы наконец выполнили свои обязанности и посмотрели мои бумаги? устало спросил отец.
За паробеллум на каторге ответишь! Давай сюда свои бумаги, ну! рявкнул исправник.
Митя негромко бросил отец.
Митя не пошевелился, лишь выразительно ткнул в сторону саквояжа отнятым у урядника паробеллумом.
В приюте-то тебя почтительности научат, не сумлевайся, щенок! процедил тот.
Митю ощутимо передернуло. Отец вперился в исправника гневно-начальственным взором:
Господин исправник! Ваши люди не только о процедуре проверки личности понятия не имеют, но и с законом «Об оскорблении Кровной Чести» не ознакомлены? Не знают, что щенок это кровный потомок Великого Пса Симаргла, и применение сего звания к кому другому уголовно наказуемое деяние? Может, у вас в уезде мужики и баб своих осмеливаются суками звать?
Э-э Поучи еще меня, ракалия! рявкнул исправник, но на своего подчиненного бросил весьма недобрый взгляд, так что тот немедленно вытянулся во фрунт и, повинуясь начальственному кивку, направился к саквояжу. И лихо вывернул его на крышку рояля. На пыльный чехол вывалился отцовский дорожный несессер, платок, фляжка
Сколько наворовал, варнак! На каторге не занадобится, все казенное дадут! Урядник хозяйственно отложил отцовский бумажник в сторону.
Отец брезгливо поморщился.
Это, что ли, документики? Урядник вытащил кожаную папку с вытесненным на углу гербом. Поглядим, что ты за птица начал он и осекся, выпученными глазами уставившись в лежащий сверху лист гербовой бумаги. Зашевелил усами, как придавленный тапкой таракан, и вдруг принялся ощупывать печати, словно надеясь, что хоть одна окажется ненастоящей.
Что там, Гнат Гнатыч? нетерпеливо спросил исправник.
Так дарственная, ваш-блаародь. От от самого государя-императора! За особые заслуги перед Отечеством и лично Его Императорским Величеством
Тю! Чи вы ему верите, пане? вдруг выпалил Юхим. Чи мало зараз оцих тайных печатен, де тоби шо хошь пропечатают? Оци которые бонбы у царя-батюшку кидают! Наглисты, во!
Нигилисты, поправил исправник.
От я и кажу не-глисты, согласился Юхим.
Да заткнись ты, Юхим. Лист с дарственной перекочевал в руки исправника. Данный документ если он подлинный что мы, конечно же, проверим в корне меняет дело. Тут некая мысль пришла ему в голову, потому что он взбодрился. Твое дело, Гнат Гнатыч. Но у меня-то вопрос посерьезнее будет! Позвольте поинтересоваться, что вы делали нынче ночью, сударь?
Это и есть ваш серьезный вопрос? Отец одарил исправника таким взглядом, что, не будь Митя на него зол, возгордился бы. Взгляд недвусмысленно намекал, что «дурак» для его собеседника комплимент, да еще и незаслуженный. Исправник покраснел как рак.
Знамо що! Мне в морду насовали да спать легли, пробурчал неукротимый Юхим.
Заткнись, Юхим! привычно буркнул урядник, но его начальника слова сторожа на мгновение заставили замешкаться и тут же снова ринуться в бой:
А до того? Как вы попали в имение?
Верхом. От станции Хацапетовка, где остался наш багаж, устало вздохнул отец.
Во-от! обрадовался исправник. А на границе имения обнаружены тела убитых. Господин средних лет и с ним юноша вот такого примерно возраста, злорадно кивнул он на Митю.
Митя коротко, хрипло выдохнул не может быть! Его волнение было замечено исправником и обрадовало того еще больше его глаза засверкали, как надраенные серебряные пуговицы мундира.
Никаких бумаг при жертвах не найдено! Исправник с явным намеком приподнял толстую папку. А вот свежие следы, глубже и крупнее обычных конских, тянутся прямиком сюда! Это ж ваши кони педальные там стоят? Он мотнул головой в сторону залы, где вчера оставили пароконей.
Мои, безнадежно согласился отец. Похоже, все здешние кони педальные мои. Он окинул собравшихся саркастическим взглядом и расстроенно потер лоб ладонью. Вот вам и отпуск, вот вам и имение