И не говори, подруга! соглашалась Клавдия Павловна. Прям вот из рук рвуть! Поубивать друг дружку готовы за крошку!
Птицы нимало не слушались старушку и продолжали практиковать первобытный дарвинизм, отгоняя от хавчика более слабых особей. Тем не менее батон рано или поздно иссякал, голуби немедленно теряли всякий интерес к благодетельнице и, для порядку поискав пару минут, чего бы еще склевать, разлетались по своим делам.
Слышь, Валь! позвала кошачью кормилицу Клавдия Павловна, отряхивая ладони от прилипших крошек. А ты мово любимого беленького, случаем, не видала? Чой-то он седни не прилетел
Так его ж твой Борька с утра задрал! отвечала, услужливо улыбаясь, добрая подруга.
Как задрал?! перестала тереть руки старушка. Брешешь, поди!
Собака брешет! немедленно обиделась баба Валя. Иди вон сама посмотри возля подъезда до сих пор евонные перья с кишками растоптаны валяются!
Клавдия Павловна пошла, молча посмотрела на следы Борькиного злодейства и молча вернулась домой.
Хрена с два ты у меня терь шкварками полакомисся, убивец! сквозь сжатые зубы пообещала она подошедшему потереться о ее ноги коту. Одними овошшами питаться будешь, усатая морда! На вот, жри! И с размаху заехала увесистой морковью по кошачьей физиономии.
Оскорбленный в лучших намерениях кот взвизгнул фальцетом, одним махом сиганул на подоконник, оттуда в открытую форточку, да и был таков!
А Клавдия Павловна поставила на плитку закопченный чайник, села на колченогую табуретку и включила телевизор «Юность-402», из которого ухоженные и упитанные дикторы с дикторшами счастливо куковали и цвиркали о том, как же все-таки здорово жить в нашей замечательной стране!
Наука и религия
Мужики в деревне крепко гуляли на Казанскую.
Пока их жены прибирались в избах да протирали вынутые по случаю праздника из сундука иконки Божьей Матери, мужики собирались у конторы колхоза и неторопливо скручивали цигарки из обрывков советских газет.
Часам этак к девяти, когда июльское солнце уже не раз заставляло протирать нещадно потевшие под праздничными фуражками головы, к правлению подтягивался колхозный пастух Барыш с гармошкой на ремне через плечо и бутылью мутной жидкости под мышкой.
Эва, Барыш подкатыват! радостно сообщил товарищам Ваньша Комаров, первым узревший разодетого в пух и прах гармониста.
А мы уж тут тя заждались! откликнулся ему Петька Жеменев, красномордый скотник с плечами в косую сажень.
Десятый час никак, а ни в одном глазу!
Ничо, подождешь, спокойно ответил Барыш, ставя в тенек бутыль и задвигая трехрядку за спину. Закусь принесли, отерханцы?
Не вишь, што ль? мотнул патлатой головой Ваньша. Эва, на газетке разложено все!
Барыш аккуратно, чтобы не помять красную рубаху навыпуск и не испачкать начищенные до зеркального блеска юфтевые сапоги, присел на травку и посмотрел на несколько вырванных листов бумаги, постеленных скатертью.
Кака эт те газетка?! попрекнул он Ваньшу. Это ж цельный журнал «Наука и религия», темнота! Эвона статья про работу мозга при задержке дыхания. Читать, што ль, не умеешь, комаха тя задери?
Нет у его мозгов! уверенно заявил Петька, с характерным звуком выдергивая пробку из бутыли с мутной жидкостью. Ни к чаму яму та статья!
Чего нету? напрягся Ваньша. Мотри, как бы самому мозги не вышибли!
Петька, не обращая ни малейшего внимания на угрозы худосочного приятеля, разлил жидкость по граненым стаканам и выдохнул:
Ну, будем! После чего, слегка дотронувшись своим стаканом до товарищеских, залпом опрокинул его в широкую пасть. Хар-рош! смачно крякнул он, ставя стакан обратно на травку и протягивая другую руку за малосольным огурчиком и черным хлебушком.
Остальные последовали его примеру И продолжали следовать, пока не опростали пятилитровую бутыль полностью. Наиболее слабые богомольцы уже лежали влежку, а наиболее крепкие отправились в соседнее село на традиционный праздничный диспут.
Эка непритворно удивился Барыш, когда в емкости не осталось ни капли. Потом поглядел пристально на журнал-самобранку и непослушным языком проговорил, прерываясь на икоту: Вань, а Вань, слышь, што ль?
Ась? оторвался от своих булькающих мыслей о работе мозга приятель.
Хренась! с обворожительной улыбкой ответил Барыш. Эт-та домой ко мне сгоняй у меня еще одна така стоит в сенях, под лавкой Тут силы его неожиданно оставили, он завалился на бок, как подстреленный олень, и скоропостижно вырубился.