Вдруг слышит возня вокруг танка, голоса. Припал к щели - вот тебе и на! Пригнали финны два легких танка, подцепили Кукарачин танк буксирными тросами и давай тянуть! Прикусил Кукарача язык и молчит. Вытащили финны танк из рва и повезли к своим позициям. "Э нет, - подумал Кукарача, - так дело не пойдет!.. Эдак, гляди, и в плену очутиться недолго!.." Завел он свою машину, развернулся круто, газанул сильно... и пока финны очухались, поволок их легкие танки за собой... Так и добрался благополучно до своих. Правда, финны повыскакивали из своих танков и убежали, да бог с ними! Два неприятельских танка в целости-сохранности достались Кукараче.
Здесь Кукарача обрывал свой рассказ. Содержание разговора с Климентом Ворошиловым так и осталось в тайне.
Продавцы мацони, с рассветом спускавшиеся в Тбилиси из Цхнети, оставляли своих ослов во дворе тети Марты, а сами, взвалив на плечи хурджины с банками мацони, растекались по городу, оглашая улицы и дворы зычным "Мацо-о-они, мала-а-ко!"
После полудня, распродав свой товар, они вновь собирались во дворе, усаживались вокруг длинного деревянного стола и не спеша распивали по бутылке кахетинского, а между заздравными тостами делились друг с другом услышанными за день новостями и сплетнями.
Мы называли двор тети Марты "ослиным гаражом".
Бывало, цхнетские мацонщики здесь устраивали скачки своих длинноухих скакунов. Старт - у ворот двора, финиш - у задней ограды, расстояние 25 - 30 метров. Жокеями нанимали нас, детей. Победитель получал банку мацони, побежденные осыпались насмешками и подзатыльниками.
Каждый осел, естественно, имел собственное имя, но мы называли их по именам хозяев.
...В тот день подвыпившие мацонщики тоже решили позабавиться скачками. Была установлена ставка - пять рублей.
Я восседал на Китесе, Натела - на Аршаке, Дуду - на Шакро, Ирача - на Имедо, Костя-грек - на Халвате. Были и другие ослы, но они в первом туре не участвовали - количество состязавшихся ограничивалось шириной беговой дорожки. В роли судей выступали тетя Марта и хозяева ослов, не принимавших участия в скачках.
Тетя Марта сосчитала до трех, и скачки начались. Смешно шевеля ушами и цокая копытами, ослы двинулись к финишу Хозяева, войдя в азарт, громкими возгласами подбадривали нас и ослов:
- Давай, жми, даром, что ли, я кормлю тебя ячменем?!
- Слышь, бичо, садись ему на круп, быстрее побежит!
- Гляди-ка! Вот и впрямь осел! Стал и не двигается! Пришпорь, пришпорь его!
- Вот молодчина! Ай да девка!
- Эх вы, бедолаги! Обскакала вас девчонка!
Нателе досталась банка мацони, Аршаку - пять рублей, мне подзатыльник... Только приготовились ко второму гуру, как во двор ворвался бледный как полотно наш приятель Зевера, замахал руками и испустил душераздирающий вопль:
- Кукарачу убили!
От наступившей вдруг во дворе необычной тишины вздрогнули даже воробьи на деревьях.
Зевера повторил уже спокойнее:
- Люди, Кукарачу убили... - и облизал пересохшие губы.
- Кто? - спросила после долгого молчания тетя Марта.
- Не знаю, - пожал плечами Зевера.
- Где? - спросила опять тетя Марта.
- На Кобулетском подъеме, - показал рукой Зевера.
- В доме Инги?!
Зевера кивнул головой. Тетя Марта сняла с головы шаль и вышла со двора.
Спустя десять минут весь наш квартал собрался у дома Инги.
Санитары и двое милиционеров вынесли на носилках Кукарачу. Он был без сознания. Из простреленной в двух местах груди Кукарачи еще сочилась кровь. Рядом с носилками шла Инга - с перекошенным лицом, исцарапанными щеками. Она то и дело нагибалась к носилкам, с расширенными от ужаса глазами всматривалась в пропитанную кровью марлевую повязку и шептала:
- Не умирай, Кукарача, не губи меня... Заклинаю тебя матерью, Кукарача, не умирай... Кто поверит, что я не виновата...