Тому, что мы находим о бретонском герое в книге Гальфрида Монмутского, далеко до этого свидетельства, возможно, вполне исторически достоверного.
Г-н Томас Райт уже совершенно признал, что большая часть добавлений к Неннию, внесенных английским бенедиктинцем, не могла быть переведена с некой бретонской книги. Пройдемся беглым взором по этим добавлениям. История Брута, или Брутуса, изложена здесь с такой уверенностью и ясностью, как будто речь идет о современном правителе. Нам приводят его письма, прения его совета, речи его собственные и обращенные к нему, чествования на его свадьбе. Прежде чем войти в возраст своих дальних странствий, подновленных странствий из Энеиды, он причаливает к галльскому побережью, где Турн, один из его капитанов, строит город Тур как уже поведал Гомер, прибавляет Гальфрид. Разумеется, никто во времена Гальфрида не был способен отыскать у Гомера упоминание подобного факта. Но рассказчик прекрасно знал, что ему поверят на слово[43]. Наконец, герой прибывает на остров Альбион, указанный оракулом Дианы как конечная цель и награда за его труды. Он нарекает эту страну своим именем и перед смертью возводит большой город, который называет Новой Троей, или Триновантом, в память о Трое: имя, впоследствии замененное на Лондон. «Из Лондона, добавляет Гальфрид, чужеземцы (то есть, очевидно, норманны) сделали Лондр[44]».
Фантастическая история наследников Брута почерпнута в меньшей мере из Вергилия и в большей из устных сказаний Бретани. В случае с королем Гудибрасом Гальфрид проявляет довольно неожиданную щепетильность: «Когда этот правитель, говорит он, возводил стены Шефтсбери, слышали, как заговорил орел; и я привел бы его слова, если бы этот факт не показался мне менее внушающим доверие, чем вся прочая история» (кн. II, § 9). Пророчества Шефтсберийского орла славились у древних бретонцев: в своей двенадцатой и последней книге Гальфрид будет уверять, несмотря на выраженный вначале скепсис, что в 688 году король Малой Бретани Ален обращался к ним в то же время, что и к книгам Сивилл и Мерлина, чтобы узнать, отдавать ли ему свои корабли под начало Кадвалладру.
После Гудибраса следуют Бладуд, основатель Бата; Леир, или Лир, столь прославленный в балладах и у Шекспира; Бренний, завоеватель Италии; Элидур, Передур, которых позже присвоят немецкие поэты; Кассивелаун, противник Цезаря. Наконец, в царствование Луция, около 170 года н. э., христианская вера впервые проникла в Великую Бретань с миссионерами папы Элевтерия. Здесь Гальфрид переводит Ненния и никак не ссылается на другое русло бретонских сказаний, относивших начало евангелических проповедей к Иосифу Аримафейскому, как это показано в романе Святой Грааль. Я поясню попозже, почему он обошел их молчанием.
Дальше Гальфрид напомнит, пожалуй, даже с большей скрупулезностью, чем ныне принято, о великом исходе бретонцев в Арморику в эпоху тирана Максимиана: он расскажет историю про одиннадцать тысяч девственниц, а затем про прибытие Константина, брата Альдроена короля Малой Бретани. Константин провозглашен королем острова Альбион, и вот начиная с истории этого государя Гальфрид Монмутский оказывается соучастником автора или авторов романов о Мерлине и Артуре. Далее я остановлюсь только на тех местах из Historia Britonum, которым вторят или подражают наши романисты.
Константин оставил после себя трех сыновей: Константа, Аврелия Амброзия и Утер-Пендрагона.
Старший, Констант, вначале был отослан в монастырь; но Вортигерн, один из главных советников Константина, извлек его оттуда, чтобы объявить королем. При этом слабом и смирном правителе власть Вортигерна была безгранична; и потому он, сам примеряясь к короне, окружил короля-монаха свитой, набранной из пиктов; а эти чужаки под предлогом недовольства, внушаемого честолюбивым сановником, казнили несчастного короля, которого призваны были защищать. Они рассчитывали на благодарность от главного зачинщика преступления; они обманулись. Вортигерн вкусил плоды убийства, но, едва надев корону, велел повесить убийц того, от кого ее получил.
Однако никто не сомневался в том, какую роль он сыграл в гибели Константа. Опекуны двух других сыновей Константина поспешили обезопасить им жизнь, перевезя их в Малую Бретань, где король Будиций принял их и позаботился дать им образование.