И я спросила только одно. Даже не спросила, а произнесла одно слово:
Полиция?
Доктор по-совиному моргнул. Он смотрел мне не в глаза, а на правую щёку, и я вдруг осознала, насколько дико выглядит моё разрисованное сосновыми лапками лицо и тело здесь, за пределами Оазиса. Интересно, что подумали люди, обнаружившие меня?
Наконец доктор ответил так же кратко, как я спросила:
Полиция в курсе.
И вышел.
Я прикрыла глаза. Ну вот. Разумеется, найдя на месте смертельной аварии столь диковинную птицу, полицейские не могли остаться безучастны. И наверняка некоторые из них, те, кто положением повыше да знают побольше, сообразили, откуда взялось такое чудо. Да и доктор не задал мне ни одного вопроса, не проявил ни малейшего участия. Уже знает, откуда я и куда вернусь? Или ему просто велели не интересоваться странной пациенткой, которая всё равно долго здесь не пробудет? В любом случае такая отстранённость тоже о многом говорит, и значит, в ближайшее время мне стоит ожидать возвращения в Оазис.
Я покосилась на окно. Попробовать убежать? Но даже если по счастливому стечению обстоятельств моя палата расположена на первом этаже, далеко ли я убегу голая? А если разорву простыню и сооружу из неё что-то вроде тоги, убегу ли хоть чуть-чуть дальше?
И я решила просто ждать. Увы, бывают ситуации, когда ничего другого просто не остаётся.
В течение ближайшего часа ко мне зашла нянечка, принесла еду. И еда, и нянечка являли собой такой поразительный контраст с похожими событиями двухлетней давности, что моё дежавю разбилось на тысячу осколков. Вместо ослепительной блондинки Машуты хмурая женщина с унылым пучком бесцветных волос, ещё не пожилая, но странным образом выглядевшая почти старухой из-за бремени забот на лице. Вместо исходящего ароматным паром обеда со свежими фруктами на десерт вязкая серая овсянка и остывший несладкий чай.
Всё это женщина молча поставила на стол. Не на маленький сервировочный столик на колёсах, что были в клинике Оазиса, а на громоздкое, с металлическими ножками и поцарапанной столешницей, старинное чудовище в углу. Выпрямилась, посмотрела на меня.
Здравствуйте. Я попыталась улыбнуться как можно более доброжелательно, но получила в ответ лишь мрачный кивок.
Женщина тяжело зашагала к дверям.
Простите, сударыня. Я предприняла ещё одну попытку. Мне нужно поговорить с доктором, можно его позвать?
Ещё чего! буркнула нянечка неожиданно зычным протяжным голосом. Будет он к тебе по вызову бегать! Жди вечернего обхода, ты здесь не одна.
Но у меня особый случай! заторопилась я. Я попала в аварию и
И что? перебила женщина. Думаешь, только ты попала в аварию? Это травматология, милочка! И ты не самая тяжёлая из больных.
Но Я не могла придумать, как пробиться сквозь эту плохо скрытую враждебность. Но мне действительно срочно! Погибли люди, и, возможно, мне тоже угрожает опасность
А вот с этим пусть полиция разбирается, не дрогнула тётка. А наше дело маленькое.
Я начала злиться:
Хорошо, тогда скажите доктору, что мне стало хуже! Он обязан прийти и оказать помощь.
Женщина по-хозяйски облокотилась о дверь, окинула меня насмешливым взглядом, в котором, однако, сквозило любопытство.
И откуда же ты такая расписная да нахальная свалилась? Иностранка, что ль? Так не похоже. Да и забрали бы тебя уже отсюда, иностранку.
Заберут, буркнула я, ловя себя на том, что смотрю куда угодно, только не на эту серую, как пыль, женщину. В Оазисе я так привыкла видеть вокруг себя только красивых и нарядных девушек, что её вид был просто физически неприятен.
Возможно, нянечка это почувствовала, заговорила уже откровенно враждебно:
Вот и жди, пока заберут. А здесь права не качай. Нашлась, цаца!
Дверь захлопнулась, и я снова осталась одна. Невесело задумалась. Зла на нянечку не было. Если она говорит правду (а обманывать ей незачем), то здесь наверняка и впрямь полно других больных, между которыми она мечется, как белка в колесе, целый день. В конце концов, это не маленькая клиника Оазиса, где с одной-единственной пациенткой носились как с писаной торбой. Что ни о каком милосердии, конечно, не говорило всего лишь забота владельца о функционале своей собственности, но всё-таки болеть там было куда приятнее.
К еде я не притронулась: выглядела она слишком уж неаппетитно, а я, надо признать, привыкла кушать вкусно и в куда более приятной обстановке. Зато сумела встать, дойти до окна, выглянуть на улицу, но и там меня не ждало ничего утешительного. До земли оказалось метров семь, а внизу серел унылый больничный дворик с чахлыми кустиками и старыми скамейками. Ни пальм тебе, ни павлинов