Я опять потерял нить разговора. Смысл стал ускользать.
Как различить одно и то же действие, сделанное в состоянии личности или в свете истинного Я? своим вопросом я попытался сам себя разбудить.
То ли жара, то ли мерный звук его голоса подействовали на меня убаюкивающе. Вместо слов я стал видеть картинки. Вначале это были световые пятна, а затем перед глазами возникла отчетливая картинка вереницы людей, идущих по тропинке по косогору вверх. Я даже отчетливо увидел мелкие камушки под сандалиями впереди идущего человека. Вновь появился он. Между тем и его облик изменился. Передо мной сидел бородатый старик, которого я перевозил в вертолете. Он сидел, опираясь одной рукой на корявый, отполированный руками посох, другой рукой перебирая четки. Но меня это не удивило, как-то было всё равно.
Все действия личности направлены на достижение чего-то, что находится извне: будь то предмет, отношения, деньги, успех, сила или власть. Достигая чего-либо вовне, человек испытывает страсть, которая губительно сказывается на его здоровье и состоянии. И помни, всё это совершается во сне, когда человек не отдает в полной мере отчета своим поступкам и получает расплату за ошибки и неведение. Во сне он теряет пульс жизни, уходит от центра созидания, выходит из состояния творца. Из-за этого он всегда неудовлетворен достигнутым и ищет причину неудач или неудовлетворенности достигнутым вовне, в ком-то или в чем-то, что помешало ему в полной мере достичь задуманного.
Старик неожиданно звонко щелкнул пальцами, выдергивая меня из оцепенения.
Знай, что только в состоянии творца, когда ты пробудился от сна, ты совершаешь правильные поступки, которые не несут негативных последствий. В этом состоянии ты никогда не совершаешь ошибок, потому что их совершать некому. Ты Творец и творение одновременно. Ты становишься причиной действия и самим действием, ты всегда делаешь правильный выбор, поскольку в состоянии творца любой выбор правильный.
Звучит заманчиво. Но как войти в это состояние творца?
Щелкни пальцами. Свет истины расположен на кончиках твоих пальцев. Раскрой восприятие действительности всеми органами чувств. А затем скажи себе: я есть истинное Я. Ты почувствуешь, что на тебя нисходит особое состояние блаженства или безмятежности. Это состояние нисходит на тебя в глубочайшем расслаблении. Скажи и пусти волну расслабления от макушки до кончиков пальцев ног.
Старик опять неожиданно громко щелкнул пальцами и исчез. Вместо старика напротив меня сидел он и благостно улыбался. Мне казалось, что мы беседовали часа три-четыре. На самом деле прошло не более пяти минут, чай еще даже не успел нагреться. Я с удовольствием сделал несколько мелких глотков, утоляя жажду.
Вы теперь живете в Ташкенте? спросил я его, полагая, что он мне чуть приоткроет завесу над своей личностью.
Жил. Скоро уезжаю.
Куда? бесхитростно спросил я.
В другие места, уклонившись от ответа, произнес он, улыбкой извиняясь за некуртуазность ответа. Но наши встречи продолжатся, мне есть еще что тебе сказать, но скорее всего это будет происходить не в такой форме, сказал он загадочно и продекламировал стих.
«Тайны мира, как я записал их в тетрадь,
Головы не сносить, коль другим рассказать.
Средь ученых мужей благородных не вижу,
Наложил на уста я молчанья печать».
Теперь ты откроешь Свет Истины в себе самом, там лежат ответы на все возникающие вопросы. Ты отличишь его по безусловности знания, и у тебя не возникнет сомнения, что это не так.
Он сидел так расслабленно, будто под ним был самый удобный стул, и не переставал перебирать перламутровые четки.
Красивые четки, заметил я вслух.
Это тазбех четки моего учителя. Тот, кому они достаются, обязан нести свет истины миру. Я был рад тебя видеть. Если будет на то воля Аллаха, мы еще увидимся.
Но нам больше не суждено было встретиться. Вместе с тем я чувствовал его незримое присутствие: учение продолжалось. Каким-то образом ко мне стали приходить определенные книги, происходить какие-то встречи, которые несли отголосок наших с ним бесед, я видел странные сны, в которых учился. Один такой сон мне запомнился особенно остро: я стриженный под «ежик» мальчик сижу в маленькой комнате на ковре и держу перед собой большую распахнутую книгу с цветными миниатюрами, написанную арабской вязью. Передо мной сидит тот самый старик с бородой и ласковым голосом говорит: