Какое-то время мы молчали, любуясь меняющимися красками вечернего неба. Где-то совсем высоко пролетал маленький самолет, похожий на розоватую звездочку, оставляя за собой розоватую струю выхлопных газов, освещаемую последними лучами закатного солнца.
На чем я остановилась? Маша, как кошка, потянулась всем телом. В сгущающихся сумерках на загорелом лице яркими изумрудами светились её глаза. Ах да. Насчет будущего. Будущее случается прямо сейчас за счет убеждения, меняющего или иным образом воздействующего на самоидентификацию. Изменение ткани реальности происходит за счет изменения самоидентификации. Ох, и тяжело же мне это далось на практике. Объяснить тяжело, а уж практическое применение гораздо труднее.
Это что, можно практиковать? Я думал, что это простое теоретизирование, попытка дать надлежащее объяснение происходящему. Впрочем, человек всегда слегка опаздывает за течением жизни, сначала что-то случается, лишь потом он реагирует. Никогда наоборот. По крайней мере, у меня это так.
Это твой личный опыт. И ты не можешь сказать, что он исчерпывает все возможности. Я тебе покажу кое-что другое, и ты поймешь, что всё в тебе: все возможности, все изменения. Они причина следствий.
Маша, привстав, подвинула кресло так, что оно оказалась прямо напротив меня, что называется лицом к лицу. Она удобно устроилась, поджала под себя ноги, едва скрываемые коротким сарафаном, и попросила:
Посмотри на меня.
И тут меня скрутило неконтролируемое физическое желание обладать ею: во мне проснулся зверь, я готов был кинуться на неё, сорвать одежды. Кровь запульсировала у меня в висках, в ушах раздался звон. И тут же все прекратилось, как будто выключили. Маша лукаво смотрела на меня, явно понимая, что только что творилось у меня внутри. Я отнес это на счет шампанского, ударившего в голову, и попытался сделать вид, что ничего не было. И тут желание вновь вернулось. Еще более сильное, неистовое. Я взглянул на Машу, она пристально глядела на меня, грудь её вздымалась, щеки порозовели, узел волос развязался, и волосы тяжелой волной упали на плечи и грудь, придав ей облик валькирии. Это продолжалось минуту-другую, я боролся из последних сил, чувствуя, что уже не совсем владею собой. И опять всё выключили. Маша спокойным жестом убрала волосы назад и пристально посмотрела на меня.
Как ты это делаешь? слегка осипшим голосом спросил я Машу.
Ты как раз испытал на себе то, о чем я тебе говорила. Все в тебе. Весь мир в тебе. Изменения влекут не событийную волну, они касаются изменений самооценки, самоидентификации, внутреннего образа себя, если тебе так понятнее. Это влечет за собой изменение внешнего образа а это и есть наши любимые проекции. Я, настраивая свой внутренний образ, пускаю волну изменений в окружающий мир, осознавая, что этот мир, включая тебя, есть проекция моего сознания. И внешний мир поддается моему обаянию.
Маша протянула слово «обаяние» на московский манер. Бутылка шампанского подозрительно опустела. Я достал вторую, мне казалось, что разговор еще не закончился. Совсем стемнело, но свет включать не хотелось из-за боязни нарушить очарование ночи. Я зажег свечу. В свете пламени свечи лицо Маши казалось будто высеченным из темного мрамора. С собранными в узел волосами, оттягивающими назад голову под своей тяжестью, Маша напоминала Нефертити. Она пила шампанское и пытливо наблюдала за мной. Щеки её по-прежнему пылали румянцем, глаза стали влажными и блестели.
Ты не против потренироваться прямо сейчас? спросила она меня тихим слегка прерывистым голосом.
В чем? спросил я. Моё отношение к Маше претерпело за эти несколько дней радикальные метаморфозы. Я уже не знал, как я к ней отношусь. Её образ стал глубже и гораздо значительней.
В том, что я тебе только что показала. Расслабься и попытайся меня считать, прочувствовать, понять, что я делаю, и как это откликается в тебе. Я буду это делать медленнее, наращивая ощущения постепенно, чтобы ты смог все прочувствовать и потом повторить.
Я готов, ответил я, максимально на выдохе расслабляя свое тело и чувствуя, как внутри, из глубины подсознания начинает расти могучая волна разнообразных ощущений и переживаний, как цунами, смывая на своем пути остатки чужеродных запретов и ограничений.
ВЗЫСКУЮЩИЙ БОГА
Мне никак не удавалось найти подходящее начало второй главы. Вдохновение оставило меня. Мысль перескакивала с одного объекта на другой. Я начинал было лихорадочно печатать один абзац, другой, а после, перечитав, что там получилось, безжалостно нажимал на delete.