Пока стражницы топили меня, точнее, с удовольствием прополоскали пленницу в реке вместе с цепью, то и дело забывая доставать из-под воды, Зарга развлекалась с пленниками. Откуда я знала? Я же сельо. Чувствовала своих. И еще кричали они очень громко. Парень умолк первым. А потом раздался жуткий вой хиссы и треск рвущейся ткани палатки.
Именно тогда я поклялась той, от служения которой бежала богине Лойт. Поклялась великой клятвой положить на ее алтарь свою душу, если богиня поможет мне бежать из плена и отомстить кошмарной принцессе за нас, сельо, и даже за растерзанных оборотней. По иронии судьбы, как раз в тот день было мое семилетие.
До сих пор не знаю, как Зарге удалось совладать с новосотворенной хиссой, когда жажда твари особенно сильна, а энергия всеразрушительна. В тот момент, когда палатка взметнулась в воздух с легкостью воздушного змея, я все-таки захлебнулась в реке, и сознание померкло. Тоже милостью богини. Под водой я могла обойтись без воздуха, благодаря несложному заклинанию. На час еще хватило бы сил его поддерживать. Но Лойт приняла мою клятву и поцеловала, разрушая мои неумелые заклинания и даруя новые.
Разумеется, ни слова о богине я не сказала Дьяру.
Как спаслась? Нашла нож, не замеченный стражницами в лужах крови (богиня подсветила мне его лунным блеском). Не до меня уже было демоницам. Так они были потрясены, когда заглянули в яму, образовавшуюся на месте боя Зарги и хиссы. Мощная как дракон тварь лежала с переломанным позвоночником, а принцесса в боевой ипостаси, с мутными от бешенства и крови глазами, продолжала ее ломать.
Потом ненасытная Зарга отпраздновала победу в новой палатке, заставляя меня ей прислуживать. Я, гордячка, не хотела. Она когтями мою кожу со спины спускала, живописными полосками. Издеваясь, подпалила факелом мою светлую, еще тощую косичку красу и гордость лунных дев. Я только расхохоталась. Сельо единственный раз стригут волосы: когда кладут на алтарь богини, жертвуя ей свою врожденную силу и принимая ее божественную, лунную магию. Так завершилось мое посвящение, о котором знали только я и сама Лойт.
Я была еще слишком мала, чтобы как следует порадовать изощренную в пытках звериную душу Зарги, и она ночью уморила еще одного пленного оборотня. Запытала в постели. Стражницы по ее приказу заставляли меня смотреть на этот ужас. Хоть я и отворачивалась, и глаза закатывала, но увидела достаточно отвратительного. Боги, как же я их всех ненавидела! До сих пор трясет.
Бежала я с помощью богини, навеявшей чары на принцессу и ее свиту. Повезло: ночь была безоблачной, и луна светила в полную силу. Я сломала ножом запор и выскользнула из своей клетки, так же освободила последнего оставшегося в живых волколака. Он меня и вывез к нашим в Серые Холмы.
И, конечно, я не стала рассказывать Дьяру, как я напоследок поиздевалась над его сестрой. Наверняка он давно уже наслышан о том случае. А теперь понял, кто за одну ночь вырастил на его сестрице и ее свите многометровые волосы во всех местах и связал их друг с другом в самых неприличных позах. Я придала и без того жестким волосам демониц крепость и тяжесть железных цепей. У них один выход оставался побриться налысо. Топором. А на голую Заргу еще и натуральную свинью сверху положила. Оборотень помог мне доволочь усыпленного мной хряка из ближайшего селения.
Детская месть, да. Но я и была тогда ребенком. Оборотень, помнится, предлагал попросту перегрызть горла всем демоницам. Жаль, богиня запретила. До сих пор жаль. Я тогда еще не усвоила главное правило воина: не оставляй врага в живых, если не можешь использовать его жизнь во благо.
Глава 6. Легенда номер один
За время моего рассказа Дьяр незаметно переместился и теперь сидел напротив, держал мои ладони и успокаивающе поглаживал. Я с головой ушла в воспоминания, не сразу заметила. Очнулась, когда он добычу поднес к губам и поцеловал кончики пальцев.
Она тебя больше не тронет, Лика. Никогда! синие глаза сверкнули еле сдерживаемым гневом. Я позабочусь.
Я вырвала ладони и отвернулась, процедив:
Я сама об этом позабочусь. И ты тоже меня не трогай, отойди подальше. Вы с ней одинаковые.
Не одинаковые. Совсем.
Тебе напомнить о том, как появилась на моем теле уродливая печать? Чем ты лучше своей сестры? Оба наслаждаетесь чужой болью и унижением. Оставь меня в покое.
Он хотел возразить, но тяжело вздохнул и поднялся.