Но нет, обмануть себя не удалось. На меня был устремлен взгляд тех льдисто-голубых глаз, что оказалось невозможно забыть.
Вы кого-то ищете? уточнила я наконец, призвав все силы для того, чтобы говорить спокойно.
Ты же Снежана Вьюгина, верно?
Он больше не опирался рукой на створку двери, просто стоял рядом, заложив руки в карманы брюк, в обманчиво расслабленной позе. Весь его уверенный вид словно бы говорил я знаю, что ты не рискнешь меня выпроводить, потому что понимаешь, что я этого не позволю.
Полагаю, вы пришли не для того, чтобы сообщить то, что я и так знаю, то есть мое имя, хмыкнула в ответ. Чего вы хотите?
Ты работала у меня.
Он не спрашивал утверждал. И это немало меня изумило. Неужели ему настолько запомнился тот эпизод в лифте? Глупо думать, что Мельников раньше проституток не видел. И что утруждал себя тем, чтобы вообще запоминать их в лицо.
Вы пришли, чтобы позвать меня обратно? притворно-восторженно ахнула я, приложив руку к груди. Взгляд бывшего босса тут же сполз ниже, следуя за моим жестом, и меня вдруг снова обдало жаром, как тогда, чертовы шесть лет назад в лифте. Проклятье! Разве возможно вообще испытывать что-то подобное к едва знакомому человеку? Тем более тому, кого не видел годами!
В общем, я очень тронута, но видите ли, за шесть лет мне удалось найти другую работу, затараторила я дальше, не дожидаясь ответа, так что благодарю, но
Нет, я не за этим, прервал он мой словесный по ток. Можно войти?
Я инстинктивно оглянулась назад, в глубину квартиры, где оставила сына. Почему-то очень не хотелось, чтобы Мельников его видел.
Вообще-то нет.
Ну надо же! Мне удалось сказать «нет» самому Мельникову! Хоть и спустя шесть лет. На его удивленный взгляд пришлось пояснить:
Мне не очень удобно разговаривать. И сейчас, и здесь, и вообще.
Это важно, возразил он безапелляционно и следом нагло протиснулся мимо меня в дом. При этом его грудь коснулась моей и на мгновение я забыла как дышать. Словно опять стала той глупой романтичной дурочкой, что готова была душу продать за один лишь его взгляд.
Вообще-то это незаконное вторжение, уведомила я бывшего босса, сложив на груди руки. И я имею полное право вызвать полицию.
Но не сделаешь этого, ухмыльнулся он в ответ.
Черт! И как только у него это получается настолько сексуально?
И почему же? нашла я в себе силы хладнокровно поинтересоваться, хотя все тело едва ли не лихорадка била.
Потому что тебе интересно, зачем я пришел.
Вообще-то мне интересно только, чтобы ты ушел, парировала я, тоже переходя на «ты». Ну а что? Он мне все-таки уже не босс! Даже подскажу, так и быть дверь сзади. Не заблудись.
Очень негостеприимно с твоей стороны, но так уж и быть, я закрою на это глаза, Мельников показательно сомкнул веки, потом распахнул их снова и требовательно уставился на меня:
Не понимаю, почему ты так настойчиво хочешь меня выпроводить, даже не давая шанса высказаться.
А для этого нужна причина?
Конечно! И теперь мне очень интересно, в чем она, поэтому я, так и быть, остаюсь. Не благодари.
И с этими словами он обнажил зубы в одной из той улыбок, от которых у меня раньше задрожали бы колени. Хотя что уж там! Они дрожали и сейчас. Да и не только колени.
Ладно, сдалась я, посчитав, что будет быстрее выслушать его, чем препираться дальше. Говори и уходи.
И что, даже чаю не предложишь? ужаснулся наигранно Мельников.
Мамочка, кто там?
Светловолосая голова сына выглянула из-за двери гостиной и я испытала мгновенный шок. Сейчас, когда Митя и Мельников находились в одном помещении, поверить, что это были отец и сын, было очень легко. Господи, а что, если Лина все же была права?
Это я запнулась на мгновение, но быстро нашлась:
Это насчет работы, солнышко. Посиди пока у себя, хорошо?
Сын кивнул, но я заметила, как он смотрит на моего бывшего босса. И что самое ужасное словно зеркаля Митю, Мельников тоже неотрывно смотрел на него. И это мне совершенно не нравилось!
Проходи на кухню, скомандовала я торопливо бывшему боссу.
Он неохотно отвел глаза от моего ребенка и направился в указанном направлении. Когда мы остались вдвоем за закрытой дверью, насмешливо поинтересовался:
А я к тебе насчет какой работы? Приличной или той, которой ты смущаешь ничего неподозревающих боссов в лифте?