Объяснение продолжается: А можно бы:
- Скажите, могли бы вы быть счастливы, имея мужем вот такого человека, как я? - Вы уже немного знаете, что я за человек, - могли бы вы быть счастливы с таким мужем?
Девица отказывает жениху, потому что ей сделал предложение другой, богатый. Но об этой причине она лицемерно умалчивает:
Со времени разорения моего бедного отца я не могу допустить мысли, что из-за меня ты жертвуешь своей карьерой. (Помимо канцелярита здесь еще и двусмысленность!) С тех пор, как мой несчастный отец разорился, мне нестерпимо думать, что из-за меня ты жертвуешь своей карьерой.
Тщательно взвесив все обстоятельства, я решила освободить тебя от твоих обязательств. Я все (тщательно, хорошо) обдумала и решила освободить тебя от твоего слова (или, как говорили в старину, вернуть тебе твое слово).
Кто поверит, будто живые люди тревогу, волнение, радость, ревность, злость выражают так: Не естественней ли, не достовернее ли сказать хотя бы так:
- Я кое-что знаю о причинах внимания, которым он окружает вас. - Я знаю (догадываюсь), почему он к вам так внимателен.
Девица почти в истерике выгоняет из дому того, кто, сам не подозревая, помешал ее помолвке с другим:
- Это твое последнее слово? - спрашивает он. - Последнее слово, которое ты от меня слышишь. - Да, последнее, больше ты от меня ничего не услышишь (или уж: Да, последнее, между нами все кончено!).
Недобрый старик, да еще хмельной, огрызнулся в таких выражениях: А надо бы:
- Я не позволю, чтобы меня постоянно отодвигали на задний план. - Нечего меня (вечно) оттирать...
Такая речь трижды нелепа и неправдоподобна в книгах очень современных, в устах героев нынешних (а подчас и послезавтрашних - в фантастике!).
Не странно ли, что бойкий журналист в разгар стремительно несущихся событий говорит обстоятельными, гладкими, зализанными фразами из учебника: "Вы не возражаете против того, чтобы я включил магнитофон?"
А естественней (да еще при таком характере и профессии, в такой обстановке!) просто: Я включу магнитофон - не возражаете?
Из другой книги. Муж разговаривает с женой: "Так случилось, что необходимость в приобретении...запонок совпала с достаточным для их покупки количеством денег в моем кармане". А нужно: Мне понадобились приличные запонки, и я как раз был при деньгах.
И чуть дальше: "Мы договорились... что не позволим себе опуститься и стать неряхами, как это происходит с некоторыми семейными парами, занимающимися разведкой планет... Ты, наверно, помнишь ту ужасную пару... мужа и жену, пригласивших нас пообедать..."
Рассказ-то, конечно, фантастический, где же еще супружеская чета может заниматься "разведкой планет". Но вряд ли даже в самых фантастических условиях, в самом дурном сне люди разговаривают эдаким языком!
Из семейной ссоры в современном детективе: "По крайней мере я могу поведать миру, что ты на самом деле собой представляешь и как ты обращаешься со мной".
У автора I can let the world know, тон летописца или пророка ни к чему, жена сгоряча крикнет примерно: Всем расскажу (все узнают), какой ты на самом деле и как со мной обращаешься!
Врач - больному: "Покажите мне, как глубоко вы можете вздохнуть".
Буквально - и совершенно неправдоподобно. Тот, кто вывел это на бумаге, наверняка не раз слышал и сам: "А ну-ка, вздохните поглубже..."
В сердцах, в жарком споре люди говорят так:
- ...с тобой я никогда не был полицейским, - сказал он напыщенно и возмущенно (хоть бы - со злостью!).
- Да ты вообще ни разу в жизни не был ничем другим. И не можешь быть. Фараон уже никогда человеком не будет.
Право, этой женщине, в таком разговоре естественней было бы выражаться иначе. К примеру: Да ты всю жизнь такой! И не переменишься, куда тебе! Фараон - он фараон и есть!
Легкая, насмешливая полупритча-полусказка.