* * *
Дружно взявшись за дело, после многолетних стараний и призывов ревнители чистоты языка и противники его порчи в последние годы кое-чего добились. Например, с вывесок почти исчезли безобразные чудища вроде Мосгостехснабсбыта. Борьба с заемными, инородными словами тоже идет волнами, кампаниями. Но не успеешь худо ли, хорошо ли отбиться от чего-то одного, хвать - надвигается новый вал! Иностранные слова и термины захлестывают нас. Как тут быть?
Прежде всего - опять-таки отбирать строже. Принимать только то, что несет в себе полновесное зерно, беспощадно отбрасывая шелуху, мякину. Заменять или переводить русским равноценным словом все, что такой замене и преображению поддается. Так оно шло - стихийно, само собою - и в прошлом. И все мы, кто причастен к работе со словом, должны этому разумному отбору и замене всячески помогать.
С каждым новым явлением науки, техники ширится и поток новых терминов. Не худо бы и его ввести в какое-то русло. Тут тоже необходима мера, незачем перенимать все подряд.
Вышел на экраны, показан по телевидению документальный фильм. Люди смотрят, волнуются, запоминают. А название - "Единственный дубль"! Но слово дубль означает повторение! В картине "игровой" могут быть десятки дублей повторно снятых эпизодов. Суть же этого фильма: все в нем - сцены в падающем самолете, пожар, убийства - подлинное, не повторялось и неповторимо. И назвать бы его вернее "Единственный кадр" или "Без дублей"!
Могут возразить, что дубль стал профессиональным термином и равнозначен кадру, хотя бы и первому. Ответ один: беда, что почти в каждой профессии создается свой жаргон без всякой мысли и заботы о правильности русского языка, а печать, радио и экран такой жаргон распространяют в ущерб нашей общей грамотности. И опять мы слышим знакомое оправдание: "это вошло в язык".
Да ведь потому и "вошло", что мы плохо защищаем чистоту нашей речи! Ведь и шанс, проблема, момент, ситуация тоже многие говорят на каждом шагу, к месту и не к месту - и это очень печально! Это и есть результат, а вернее - горький плод бездумного, бессовестного обращения с русским языком.
И как всякая измена русскому языку, неумеренное употребление "ученых" иностранных терминов ведет к шероховатостям, сдвигам, а то и прямым ошибкам.
В одном переводе (кстати, неплохом) встречаешь названия Фарсайд и Эртсайд. В первый раз выходит совсем непонятно: "загадки Фарсайда" звучат, как какой-нибудь "слой Хевисайда", "Сага о Форсайтах" или "теорема Пифагора". А это попросту обозначает теневую, обратную сторону (side) Луны и "лицо" ее, обращенное к Земле.
В переводе с японского (быть может, переводчик и редактор владеют японским, но не знают английского?) мы находим Инланд, лежащий ниже уровня моря. Как и Фарсайд, это кажется названием:
"Ну и пусть прорвет плотину, ну и пусть затопит огромные просторы Инланда". Но ведь на самом деле это просто суша, внутренние земли (Inland), часть страны, удаленная от побережья. Зачем же оставлять непереведенное слово? Что это - непродуманность или опять щеголянье экзотикой?
Многие и многие теоретики, ученые, журналисты убеждены, что мудреные "иноплеменные слова" - это непременный, неотъемлемый признак современности, примета века.
Рьяным сторонникам сверхсовременного стиля и невдомек, что тут они оказываются заодно с самыми допотопными формалистами и буквалистами. Этот канцелярит по убеждению, концелярит принципиальный прорастает и в художественную литературу, и в разговорную речь. А его поборники утверждают, что так и должно быть. Все равно, мол, дело идет к общему, всемирному, единому языку.