Эта роль писалась специально для тебя! как будто бы ждала от меня слов благодарности Светлана Юрьевна, размахивая сценарием перед моим носом.
Я, признаться, вообще никакой роли, кроме невидимки разве что, не просила и звездой школьного тетра становиться не собиралась. Но она ждала от меня какого-то ответа, и я в сотый раз повторяла, бубня поднос:
Спасибо. Не хочу.
Роль это, конечно, громко сказано. Мне предложили быть в одной из сценок богатырем Алешей Поповичем. Ну, понятное дело для хохмы. Совершенно ясно, что после этих трех минут триумфа на сцене, меня три года подряд, вплоть до выпускного, стали бы дразнить богатырем. Оно мне надо?
Но Светлана Юрьевна энтузиастка не от директора, а от Бога! За поддержкой она отправилась к Карине Николаевне. Та, будучи весьма чуткой женщиной, по-своему решила этот вопрос. В мое отсутствие она собрала весь класс.
Ваша одноклассница очень стесняется своего роста, но вы должны ее поддержать, взывала она к чувству эмпатии подростков. Это выступление крайне важно для школы. Мы должны стать лучшими на городском конкурсе талантов.
Стоит ли рассказывать, как меня поддерживали одноклассники? Только ленивый не подошел ко мне с нескрываемыми смешками. Пришлось сказать, что вертела я этих учителей и пропади они пропадом со своими выступлениями. Кого именно из учителей я вертела, уточнила пофамильно.
Произнесла я это громко. Прямо в коридоре. Прямо у дверей директора, куда была моментально вызвана и я, и моя мама.
В общем, я до сих пор игнорирую серию мультфильмов о богатырях, которые так хвалили критики. Не видела и не буду смотреть. Моя принципиальная позиция. А роль эту в школьном спектакле под давлением пришлось все-таки сыграть
Но больше всего Карина Николаевна меня разозлила в другой раз. Дело в том, что наша семья родом из Казахстана. Я родилась там, но свое детство застала уже здесь, в России.
Мы уехали в начале 90-ых. У нас в доме до сих пор часто вспоминают Казахстан и то, что было после распада Советского Союза. Когда власть сменилась, в нашей квартире били окна, угрозами заставляли уехать из страны на родину, в Россию.
После того, как однажды папин «Москвич» превратили в груду железа, родители продали трехкомнатную квартиру за копейки и уехали из страны. В России они в буквальном смысле начали жизнь с нуля.
Но многие наши родственники, в том числе почти вся родня отца, до сих пор живут в Казахстане. Каждый год мои родители строили планы, как перевести их к нам. Каждый год эти планы рушились под прессом упрямства старшего поколения.
Вся жизнь здесь прожита, вздыхала бабушка в трубку.
Войну пережили и это переживем, твердил дед.
Как-то в начала марта снова звонила бабуля. Голос у нее был мрачный, как пасмурное небо тех первых весенних дней. Всхлипывая тише капели за окном, она попросила к телефону отца. Я поняла: случилось нечто ужасное.
То, что бабуля говорила папе дальше, было слышно во всей квартире. Громкость ее голоса увеличилась, будто кто-то нажал на пульт. Она, по сути, и не говорила, а кричала, что Валерку папиного брата, ночью избили, когда он возвращался с работы. А местные власти закрывают глаза, словно ничего не происходит.
Геноцид! визжала она на том конце провода.
Дядя Валера находился в больнице. Несколько дней он не приходил в сознание, но папа повторял, как мантру: состояние тяжелое, но стабильное. В том, как он произносил это слово: «стабильное», звучало больше надежды, чем в молитве. В общем, он выехал в Казахстан.
И вот, в школе, спустя пару недель после папиного отъезда, в рамках гуманитарной помощи, собирался сухпаек для русских переселенцев, которые в те времена спешно покидали разные страны бывшего Советского Союза, не только Казахстан. Уж такие были времена.
Каждый ученик должен был принести что-то от себя. Полина Макеева, чей отец владелец игровых и ночных клубов в городе, положила в коробку CD-плеер. К слову, у меня тогда был только кассетный и я, как любой нормальный ребенок из 90-ых, перематывала песни, используя карандаш.
Варя Алферова, чья мама директор самого крупного вещевого рынка в городе, дала учительнице денег. Мол, она не знает, что нужно купить, лучше сами пусть потратят по своему усмотрению. Как позже шептались учителя: сумма была больше их месячной зарплаты.
Не помню, что принесла тогда я, но Карина Николаевна, женщина очень чуткая, активно вмешалась в процесс. Когда я гордо направилась к той злополучной коробке, она во всеуслышание объявила, что от меня и не требуется ничего. Ведь это мы как раз те самые беженцы, вынужденные покинуть «насиженные места». Так что в очередной раз весь класс должен был проявить ко мне максимальной участие. О Боже! Казалось, это еще хуже, чем история с Алешей Поповичем!