Заходите, нам пора поговорить, и шагнул обратно в свой кабинет.
Удивляться этому уже не было времени, надо было срочно решить, спасать болтающуюся в цепких руках Хотело девушку или проследовать в кабинет, оставив ее на произвол судьбы, как это только что сделал Архангельский. И хотя атлетическое телосложение завхоза и его нежелание слушать какие-либо аргументы сводили шансы на освобождение Венеры к нулю, Забодалов засучил рукава свитера и решительно встал. В это время Венере удалось приостановить руку Хотело, которая держала ее за щеки и болтала голову туда-сюда.
Штул захвати ш шобой, прошепелявила она решительно приближающемуся Забодалову.
Что? он остановился и посмотрел ей в глаза.
Штул ш шобой возьми, а то будешь штоять там как дурак, пытаясь говорить внятно, сказала Венера, после чего обеими руками толкнула Хотело в грудь так, что он отлетел в другой конец комнаты. При этом летел он довольно медленно и, пролетая мимо Забодалова, злобно усмехнулся и показал кукиш. После такого эффектного освобождения Венера проверила, на месте ли ее сережки, достала помаду и стала подкрашивать смазавшиеся губы, а Хотело, приземлившись в углу комнаты, позвонил в ресторан и стал обсуждать меню предстоящего ужина. Уточнив степень прожаренности и проваренности, он неторопливо вышел, предварительно вытащив розу из-за «Морального кодекса», пристроив ее за лацкан пиджака и не сказав никому ни слова.
Рукавчики опускаем, волосики приглаживаем, стульчик берем и идем к начальству, оно ждать не любит, обратилась к Забодалову Венера, не отрывая глаз от своего зеркальца, то складывая губы трубочкой, то растягивая их в голливудской улыбке.
Спасибо за заботу, Забодалов взял стул и направился к дверям с надписью Архангельский Гавриил. А у этого дирижера мясокомбинатом тоже в кабинете со стульями проблема? поинтересовался он, пытаясь протиснуть свой нелепый и неожиданно ставший тяжелым стул в дверь начальственного кабинета.
О, нет, у него с этим все в порядке, там вообще не кабинет, а спальня Людовика Шестнадцатого с письменным столом вместо кровати, хотя кровать тоже есть, Венера опять уселась на стол и сняла телефонную трубку.
«Странноватое у нас руководство, подумал Забодалов. А может, у них так принято, может, это у них такой служебный ритуал, а может, вообще, она его жена, тогда все понятно» Но что именно понятно, Забодалов решить не успел, потому что ему удалось протиснуться вместе со стулом через сопротивляющуюся дверь, и он буквально ввалился в кабинет вперед спиной, волоча за собой стул, у которого в последний момент отвалилось сиденье и одна нога. «Жаль, что хорошего впечатления своим появлением произвести не удалось, сокрушался Адам, пытаясь пристроить на место отвалившееся сиденье, теперь еще подумают, что я умышленно казенную мебель ломаю и запишут в трудовую статью о вредительстве А вот и не подумают, успокоил он себя, заметив, что в кабинете вдоль стены стоят несколько стульев, с идиотов, которые вламываются на прием к начальству задом наперед, да еще со своей мебелью, да еще и ломают ее по дороге, спрос не большой». Чтобы как-то оправдать свое нелепое появление со стулом, он подошел к столу, за которым восседал Архангельский, и, пожав плечами, промямлил:
Я тут мне Венера сказала я что-то, наверно, не расслышал
Забодалов сделал ударение на последнее, так как плохо слышащий электрик в глазах начальства выглядит лучше электрика придурковатого.
Присаживайтесь, молодой человек, не обращая внимания на оправдания, сказал Архангельский и указал на световое пятно перед столом. Адам кивнул и смиренно пошел к ближайшему стулу, стоящему у стены. Нет, молодой человек, у нас здесь каждый несет свой стул, так что будьте добры
Забодалов покорно вернулся к двери, где он оставил своего треногого инвалида с отвалившимся седлом. В углу комнаты он заметил большое кресло с высокой резной спинкой, в котором сидел лохматый старик в длинном белом халате и больничных тапочках на босую ногу. Он был похож на больного, забытого нерасторопным врачом после приема в своем кабинете, мирно ожидающего, когда заботливые медики опять его найдут и продолжат поиски болезни, от которой он рано или поздно помрет.
Адам подошел к двери и сгреб в охапку развалившийся стул. За оставшиеся до начала взбучки секунды надо было продумать линию поведения в сложившейся после всех неожиданностей в приемной, и катастрофическим сломом стула, ситуации. «Первым делом надо показать себя квалифицированным работником, мастером на все руки», рассуждал Забодалов, раскладывая обломки стула в центре светового пятна перед столом Архангельского. Засучив рукава, он достал из кармана изоляционную ленту, кусок провода и плоскогубцы, поочередно демонстрируя каждый предмет главврачу и спящему в кресле старикашке, как это обычно делают фокусники. После этого он мастерски составил развалившиеся детали и сильными ударами ладони поставил их на свои места. Для усиления конструкции нижние поперечины были стянуты проволокой, а расколовшаяся правая передняя ножка плотно замотана изоляционной лентой. Забодалову даже понравилось, с какой четкостью и ритмичностью он произвел все вставления и намотки, и в его душе появилась надежда на благосклонность начальства. Но все старания были напрасны, Архангельский сидел за столом, не моргая смотрел в открытую папку личного дела Забодалова и не обращал никакого внимания на виртуозные ремонтно-восстановительные работы. Поняв по наступившей тишине, что битва со стулом закончилась, Архангельский спросил, не отрывая взгляда от бумаг на столе: