Ренат оглянулся, увидел Бригитту и бросил пушку. Он стоял у сходен по колено в воде длинные волосы собраны в косицу, белая рубашка с бантом намокла от пота, сборные манжеты испачканы коломазью пушечных колёс, короткие кюлоты с пуговицами оголяют крепкие икры и щиколотки Ренат молча прижал ладонь к сердцу. Бригитта спокойно повторила его жест, не заботясь о том, смотрит на неё Цимс или нет.
Ходжа Касым тоже наблюдал за отправкой русского войска. Он купил себе хорошее место на гульбище одного из пристанских амбаров и сидел на лавке, покрытой ковром. На гульбище друг за другом поднялись Асфандияр и Хамзат молодой татарин, который добивался места в лавке Касыма.
Я насчитал пятьдесят четыре лодки, господин, торопливо сказал Хамзат первым, даже забыв поклониться.
Тридцать две большие лодки и двадцать семь малых, сообщил Асфандияр. А ещё четырнадцать пушек, из которых две в рамах.
Учись зоркости у тех, кто умудрён опытом, Хамзат, наставительно произнёс Ходжа Касым. Иначе тебе не стать добрым саркором.
А Ремезовы еле нашли Петьку. Он стеснялся, что семья провожает его, как маленького, товарищи засмеют, а потому умело затерялся среди солдат и сразу шмыгнул на дощаник. По пути он уцепил Володьку Легостаева и велел передать Ремезовым: дескать, Пётр искал- искал отца и мать, да не успел отыскать, сердитый командир погнал его на воинское место, но Пётр попросил не тужить, а его шапку с красным подбоем пусть матушка приберёт и Лёшке не даёт, а то он истреплет. Семён Ульяныч чуть не схватил Володьку за горло, и Володька сразу сдался: открыл, где Петька прячется, сам побежал на дощаник и привёл солдата к разъярённому родителю.
Семён Ульяныч отвесил Петьке затрещину, но Ефимья Митрофановна обхватила сына руками и зарыдала, и у Семёна Ульяныча тоже затряслась борода. Все толпились вокруг Петьки: Леонтий, Семён, Машка, Варвара с Федюнькой и Танюшкой, Лёшка, Лёнька и даже Фимка Волкова, которая увязалась на пристань за Машкой. Ефимья Митрофановна всё совала Петьке в руки узел со стряпнёй, и Петька незаметно передал его Володьке.
Помни, дурень, стрясётся что с тобой мать не переживёт! грозил Семён Ульянович и норовил дёрнуть Петьку за чуб, а Петька уворачивался. На меня наплевал ладно, мне в гроб пора, а её-то пожалей!
Защитит, сказала Варвара, навешивая Петьке на шею крестик.
Дай пистолет посмотреть, шёпотом просил сбоку Лёшка.
Мы, Петька, с тобой в молитвах, серьёзно произнёс Семён.
Леонтий вложил Петьке в руку берестяную коробочку.
Берегись там в степи, братик, Леонтий как-то по-бабьи погладил Петьку по голове. Я тебе кремней принёс и пружины, наменял добрых у Никиты Усольцева, он сам для своего ружья калил и крутил, не сломятся.
Маша потихоньку отделилась от родни им сейчас не до неё. Она хотела увидеть Ваньку Демарина. Он ведь в тот же поход идёт, а проводить его некому. Жалко, что не сложилось меж ними, ну да Богу видней.
Ванька стоял на причале и курил трубку нелепое занятие в общей сутолоке. Маша сразу поняла, что он чувствует себя потерянно. Ему некуда деться. Если сидеть на судне, то все увидят, какой он жалкий и одинокий. Лучше торчать здесь, на берегу, будто бы он занят какими-то важными мыслями или наблюдениями, требующими сосредоточения с трубкой. Маша подошла, теребя концы платочка, и не знала, что сказать. Он хороший, Ванька. Только слишком гордый. Думает, что все должны ему покоряться.
Вань, давай я буду тебя ждать? предложила Маша.
Ванька глядел в сторону, окутываясь клубами дыма.
Не утруждайтесь, Марья Семёновна, надменно ответил он.
Маша вспомнила Петьку, которому никакая любовь и забота не нужна, а вокруг него пляшут, как на Масленице вокруг чучела. А Ваня не такой. Он словно лучина твёрдый и острый, но сломить только пальцем нажать. Он в армии не научен с людьми уживаться. Не умеет отступать и миловать. Но ведь и она его, в общем, тоже не помиловала: откуда ему уметь? От кого?
Ты сердись, сколько хочешь, только возвращайся, искренне сказала Маша в порыве жалости и великодушия.
Как бог даст, я на службе, мрачно ответил Ваня.
Маша поняла, что́ он имеет в виду. «Лучше мне погибнуть, чем снова о людей обжигаться и мучиться», вот что. Маша внимательно смотрела на Ваньку. Конечно, ему хочется погибнуть, а все потом из-за него раскаются и будут горевать. С такими мыслями и лезут на рожон. Из рук вырываются и лезут всем назло. И удержать такого дурака от глупости можно только одним способом заставить беречь не себя, а другого. Маша осознала всё это без слов одной только врождённой мудростью будущей женщины.