У Рериха обстоятельства жизни гораздо комфортнее. Обеспеченная семья, окружение образованных людей, атмосфера столичного города. Он на шесть лет младше Горького. Но печататься начал раньше. Первые публикации Н. К. Рериха и А. М. Горького близки по времени 1889 и 1892 годы. Наверное, оба испытывали общее ощущение, о котором писал Георгий Адамович: «В девяностые годы Россия изнывала от безвременья, от тишины и покоя: единственный значительный духовный факт тех лет проповедь Толстого не мог ее удовлетворить. Нужна была пища погрубее, попроще, пища, на иной возраст рассчитанная, и в это затишье, полное грозовых предчувствий, Горький со своими соколами и буревестниками ворвался как желанный гость. Что нес он с собою? Никто в точности не знал, да и до того ли было?»[45]
Романтический рассказ «Старуха Изергиль» написан в 1895 году. В канву этого произведения вплетены легенды о гордом и жестоком юноше Ларре, отвергнутом даже самой смертью, и благородном Данко, вырвавшем из собственной груди сердце во имя спасения других людей:
« Что сделаю я для людей?! сильнее грома крикнул Данко.
И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из нее свое сердце и высоко поднял его над головой.
Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещенный этим факелом великой любви к людям, а тьма разлетелась от света его и там, глубоко в лесу, дрожащая, пала в гнилой зев болота. Люди же, изумленные, стали как камни.
Идем! крикнул Данко и бросился вперед на свое место, высоко держа горящее сердце и освещая им путь людям»
Рерих в 1893 году написал «Детскую сказку» о певце. Искусство для него высший дар, который он может принести людям:
« Вижу я не сочтут за врага меня люди и не оторвусь я от мира, ибо пою я, а песня живет в мире, и мир живет песней; без песни не будет мира Царь, человек, уместивший любовь ко всей природе, не найдет разве в себе любви к человеку?»
Характерно, что в этом раннем произведении Рерих затрагивает тему самоценности творчества. «Я верю в себя в песне моей; в песне моей все для меня, песню же я пою для всех! В песне люблю лишь себя одного, песней же я всех люблю!»[46]
Несомненно большое влияние, которое оказало на Горького творчество Артура Шопенгауэра и Фридриха Ницше. Даже усы он отпустил, как у немецкого философа. Ницше посмел провозгласить: «Старый Бог умер, Новый Бог еще не родился, поэтому да здравствует сверхчеловек!»
«Чело-век! Это великолепно! Это звучит гордо!» говорит герой Горького в пьесе «На дне». Идея Человека с большой буквы, Сверхчеловека, была одной из самых популярных в общественном сознании того времени.
Образованные люди зачитывались Ницше:
«Великий полдень когда человек стоит посреди своего пути между животным и сверхчеловеком и празднует свой путь к закату как свою высшую надежду; ибо это есть путь к новому утру.
И тогда заходящий сам благословит себя за то, что был он переходящий; и солнце его познания будет стоять у него на полдне.
Умерли все боги; теперь мы хотим, чтобы жил сверхчеловек такова должна быть в великий полдень наша последняя воля! так говорил Заратустра»[47].
Большое впечатление произвели произведения Фридриха Ницше на Николая Рериха. П. Ф. Беликов писал в книге «Рерих (Опыт духовной биографии)»: «О Ницше, как о потрясателе морали мещанского благополучия и певце сильной, восставшей против предрассудков личности, Н. К. всегда отзывался позитивно. Конечно, силу личности или, по его выражению, идеальный эгоизм, Н. К. даже в молодости понимал не по-ницшеански»[48]
26 августа 1900 года Николай Рерих пишет своей невесте Елене Шапошниковой: «Опять думал о нашем заграничном житье (предполагалась совместная поездка. А. А.) и все более восторгаюсь им. Мы на покое укрепим нашу технику, совместно проштудируем всю историю живописи и музыки, а также наиболее важные философии (Прочти у Ницше вторая плясовая песнь не правда ли прелесть это в конце Заратустры. Какие у него глубокие символы!). И таким образом проработав год, мы вернемся домой во всеоружии»[49]
К сожалению, неизвестны письма Е. И. Рерих этого периода. Но в тридцатые годы Елена Ивановна Рерих пишет своим сотрудникам о том, какое впечатление получала она от чтения произведений Фридриха Ницше: «Много радости доставил мне этот мыслитель-поэт! Читала я его и раньше, но сейчас передо мною раскрылась вся глубина мысли этого, так несправедливо оклеветанного Мыслителя!»[50]