Вот там, посреди взвоза, я хочу башню ярусную поставить со шпицем, чтобы шпиц выше Приказной палаты поднимался, твёрдо сказал Ремезов.
Вроде Сухаревой башни в Москве?
Нет, вроде Святых ворот Данилова монастыря, где церковь Симеона Столпника. Я сам Симеон, Ремезов со значением посмотрел на Гагарина. Я столпы хочу возводить, как Нимврод Вавилонский.
Какие столпы? слегка ошалев, спросил Матвей Петрович.
Смотри, Ремезов протянул длинную руку и костлявым пальцем указал на правый обрыв Прямского взвоза. Вон на том месте надо новую церковь построить, столпную. А на том краю площади, Ремезов повернулся в противоположную сторону, надо Спасскую башню в камень перевести.
Площадь перед Софийским и Гостиным дворами была ограничена стеной деревянного острога. Над площадью царила бревенчатая Спасская башня: проезжий четверик с раскатом и три восьмерика, один часозвонный. Однако шатёр на башне чернел щелями отлетевших досок, а под часовой машиной, привезённой ещё воеводой Годуновым из Смоленска, давно просел пол, и перекошенная машина сломалась. Но циферблат, по-старинному поделённый на семнадцать долей, ещё поблёскивал облезлой позолотой.
Проникнись, Матвей Петрович, Ремезов увлёкся, площадь будет в окружении столпов! Красота! С дураков шапки повалятся!
Ремезов испытующе посмотрел в глаза Гагарину. На площади толпились тоболяки: галдели лотошники, в ворота Гостиного двора заезжал караван, водовоз вёз бочку, ссорились какие-то бабы, бегали мальчишки и собаки, деревенские мужики крестились на храм. Никто не видел в ярком синем небе призрачных столпов. Но Матвея Петровича поневоле увлекла одержимость Ремезова, этого дремучего сибирского демиурга.
А почто Тобольску столпы?
Тоболеск стольный град Сибири! Надо Воеводский двор тоже кирпичными стенами и башнями обнести, как Софийский двор. Замкнуть всё оградою с зубцами, Ремезов широко обвёл пространство обеими руками, сцепить воедино и будет тебе кремль! А ты, Матвей Петрович, посреди кремля на стуле сидеть будешь, как царь!
Построить кремль было заветной мечтой Семёна Ульяновича. Пусть и не такой большой кремль, как в Москве, но размером хотя бы с московский Донской монастырь. Или Новоспасский. Или Новодевичий. Ремезов хранил эту мечту глубоко в себе, словно память о первой, пылкой и нелепой любви. Он и не думал делиться с кем-то своей надеждой, а тут вдруг сорвалось само собой А может, и не само. Никто ведь его никогда не спрашивал о таких делах. Воеводы не спрашивали. И митрополиты не спрашивали.
Кремль для Семёна Ульяныча был как сокровенная, но так и не спетая песня. Четверть века назад митрополит Павел, бывший архимандрит Чудова монастыря, задумал отстроить Софийский двор в камне и для этого вызвал зодчих из Москвы надменного Фёдора Меркурича Чайку, пьяницу Кирюху Шадрина, Герасима Яковлича Шарыпина, косоглазого Гаврилу Тютина. А тоболяка Семёнку Ремезова воевода Лексей Петрович Головин до дела не допустил сибирянин не дворянин, рылом не вышел. И Семён Ульянович тогда строил острожное укрепленье вокруг Верхнего города: выкопал ров, отсыпал вал, поставил деревянные стены-городни и четыре бревенчатые башни. Он не обиделся, что им пренебрегли, но затосковал, будто на его невесте женился кто-то другой. И сейчас можно попытаться всё исправить.
А Гагарин вглядывался в Ремезова. Старик-то, оказывается, в сказки верит. С каким детским простодушием он заманивал князя лестью «как царь сидеть будешь!», чтобы князь соблазнился его мечтаньем. Но была в архитектоне святая и простая правда. Бог всегда на стороне таких, как Ремезов. На них всегда солнце светит. Ежели хочешь, чтобы бог тебя видел, держись на свету. А Матвею Петровичу очень нужна была божья помощь.
Ну, ты размахался, Семён Ульяныч, задумчиво сказал Гагарин то ли с одобрением, то ли с осуждением. Кремль Кто сейчас кремли строит? Ныне города новые как у царя Петербург: всё, понимаешь, плоско так, ровненько, в единую линию. Не для обороны, а для господского гулянья. Першпектив называется.
А чего ты меня поучать вздумал? опять встопорщился Ремезов.
Все эти новшества, о которых он слышал от приезжих, казались ему бессмысленной блажью. Так в нём звучала ревность жителя окраины.
Не я тебя поучаю. Голландцы нас всех поучают.
Ты, князь, сам себе можешь куцый галанцкий дворец откозлячить, только галанция вокруг него не нарастёт! Ремезов от злости сорвал шапку и зажал её в кулаке. Кремль не тебе, а народу нужен!