Берег Иртыша в Тобольске был как попало загромождён строениями пристаней и привычно завален хламом. Длинные дощатые причалы на сваях, перекосившиеся бревенчатые ряжи, амбары на столбах на время половодья, плотбища с недоделанными барками, груды брёвен, старые ветхие струги с дырами в днищах, раздавленные бочки, сломанные тележные колёса, лодки, затоптанные вымостки, лужи грязи. На воде у берега теснились, вздёрнув тонкие мачты, зачаленные дощаники, тихо колыхались тяжёлые плоты, мелкие волны толкались в борта затонувших и брошенных судов.
В городе звонили колокола, а на берегу гомонила толпа. Тоболяки, щурясь, смотрели на белые паруса губернаторской флотилии, посмеивались, лузгали кедровые орешки и ожидали зрелища. Под ногами у людей шныряли собаки. Распихивая народ, с лотками на груди сновали и весело покрикивали продавцы пирожков. Какой-то пьяный мужик, мыча, порывался плясать. Под шумок парень прижимался к девке и тискал ей зад. Вор осторожно срезал кошелёк с пояса посадского ротозея. Мальчишки за амбаром сражались на палках и вопили друг на друга. Лошади равнодушно щипали бурьян.
Два монаха бок о бок сидели на перевёрнутой лодке.
Слух бежит, что Гагарин княже щедрый, негромко говорил один. В Верхотурье вклад дал в Никольский монастырь на образ ризу в полпуда серебра. Авось и нам перепадёт.
Хоть бы игумен попросил крышу на кельях перекрыть, вздохнул второй монах. Ещё одна хвороба и меня на погост снесут.
На самом чистом месте берега, где грязь наскоро перекрыли свежим дощатым настилом, переминались дьяки, подьячие и писари Приказной палаты. Среди них стояли обер-комендант Карп Изотович Бибиков и два полковника Васька Чередов и Афанасий Матигоров. Бибиков, робкий душою, страшно волновался, вытирал лоб большим цветастым платком, то снимал, то надевал шляпу, махал на себя ладонями, обдувая.
На котором корабле-то губернатор? тревожно спрашивал он.
Да вон на том, где орёл, снисходительно пояснил полковник Васька Чередов. Как на свадьбу едет, жених. С лентами. А мы ему приданое.
Чередов командовал тобольским полком служилых людей, то есть был главным военачальником Сибири. А Матигоров командовал беломестными казаками, которые жили по острогам, и поэтому был воеводой без войска.
Силён царский орёл, добавил Чередов. Такого борова нам принёс.
Молчи, Васька! перепугался Бибиков. Афоня молчит, и ты молчи!
Рядом с приказными стояли три небольших чугунных пушки на колёсах. Усатые канониры с длинными запальниками в руках со скуки курили общую трубку, по очереди передавая её друг другу. Дымилось ведро с углями.
Когда стрелять, господин комендант? спросил один канонир.
Да скажу, скажу! страдальчески сморщился Бибиков. За какие же грехи мне испытанье такое? Господи, помилуй!
Неподалёку от дьяков и пушек губернатора ожидали пленные шведы почти все рослые, белобрысые, в потрёпанных париках, посыпанных мукой, и в непривычных русскому глазу камзолах. Один из шведов краснолицый и такой белёсый, что казался безбровым, держал перед собой большую икону, закрытую вышитым покрывалом из тонкой ткани. Шведы вырядились как на парад, нацепили шпаги и петушиные перья на треуголки.
Почто им перья, батя? спрашивал отца какой-то русский парняга.
Дурь заморская, уверенно пояснял батя. Они своему королю дорогу шапками подметают. Не метлу же на шапку присобачивать.
Главным у шведов был ольдерман капитан Курт Фридрих фон Врех маленький и пузатый, в большой треуголке с кантом и в парике с косичкой. С важностью в лице и жестах он приподнял покрывало на иконе.
Очень тяжёлая, господин фон Врех, пожаловался краснолицый швед.
Икона была вырезана из мамонтовой кости. Святой Матфей-евангелист, склонившись, писал пером в раскрытой книге.
Потерпите, Георг, вежливо попросил фон Врех.
Вы хороший художник, ротмистр Малин, похвалил капитан Табберт. Он тоже явился встречать губернатора.
Я лишь копиист и резчик по кости, возразил краснолицый швед. Изображение я срисовал с русской деревянной иконы.
Весьма остроумный подарок губернатору, Курт, Табберт улыбнулся фон Вреху. Как известно, святой Матфей был мытарем. Деятельность, весьма родственная задачам русского губернаторства.
Я имел в виду небесное покровительство по имени, мой милый Табберт, с достоинством, но ласково ответил фон Врех. Однако ваше умение искать связи и видеть символы меня неизменно восхищает.