А тем временем в Свароге столкнулись князь Юрий с Иваном Калитой. Они так были заинтересованы в том, что там творилось, что забыли о мире и покое. Им хотелось получше рассмотреть все, что на земле творится. Ведь если там будет все, как им хотелось, то можно оправдать и их прошлые грехи. Ведь не напрасны были все принесенные жертвы, ради святого дела избавлялся князь Иван от братьев своих и соперников. А второй, тот, который хотел удержаться, и пал в орде от меча, за своего отца мстивший и не отомщенный до сих пор, оба они оказались там и палачами и жертвами, и должны были в мучениях покой обрести. А значит, надо искать оправдания. Да и тогда на земле они о грядущем только думали, а теперь оставалось убедиться в том, что они были правы во всем. Но пока оставалось наблюдать и гадать, когда поднимется князь Дмитрий и плечи расправит. Так и метались они там, бесплотные тени, ждавшие оправдания своей земной жизни. Это при жизни они не думали, на что себя обрекают, а тут все переменилось в один миг.
Иван Калина оставался все время с другим Юрием Долгоруким, который сверху видел все его дела великие и малые. Наверное, недаром кажется всем, что за ними с небес наблюдают. Он был заинтересован в том, чтобы Москва поднялась над другими городами, но Владимир был его любимым детищем, и представить себе, что какой-то другой град завоевал его место, было очень тяжело, он казался мал и неказист и совсем не годился для этой роли.
Споры казались пустыми и бессильными, ничего сделать они все равно уже не могли, а сознавать свое бессилие было тяжело. Ожидание длилось, порой оно казалось невыносимым.
ГЛАВА 8 МЕЧТЫ И ПЛАНЫ
Княгиня вернулась к себе. Несколько дней была она с князем, так ничего и не сказав ему о том, что была у отца Сергия. Она чувствовала, что еще не время, и самое главное, чтобы князь не оттолкнул священника. Да и не знала она, как он вообще отнесется к этому священнику.
Вспоминая снова и снова то, о чем она говорила, и о чем может быть не сказала, но хотела сказать, Евдокия неожиданно вспомнила рассказ о «Слове « Игоревом. Две с половиной сотни лет назад была какая-то своя история у князя Игоря, да и сам свиток и прятали и старались уничтожить, многие пострадали тогда от руки Всеволода, но отыскать так и не смогли. Но что же было в нем такого тайного и страшного?
Митрополит говорил, что в их монастыре есть Слово это. Она должна его прочесть, чтобы не гадать, что такое там было. Еще в детстве в Суздале она слышала от отца обрывки рассказов о крамольном писании, но страсть как хотелось ей прочесть его само, хотя тогда она еще не умела читать. Девочка была настырна и хитра. Она подслушивала разговоры монахов и узнала, что это то самое Слово, которое запрещали повсюду. Она зашла в келью, когда там было пусто, только один монах оставался за своими вечными трудами, она упросила его показать Слово, и намекнула на то, что если он не покажет, то она обо всем расскажет отцу.
Но как только «Слово» оказалось в ее руках, на пороге появился отец. Донес ли ему кто, сам ли он видел, как она туда отправилась, и в келье мерцала свеча, но он пошел к монахам.
Что ты тут делаешь, дочка? спросил князь сердито.
Она стала раздумывать, известно ли ему что-то или он просто так спрашивает, чтобы она сама все выложила.
Монах сидел не жив, не мертв, наверное, умоляя своего бога избавить его от расправы. Девочке некогда было обращаться к богу, да не верила она в него так уж сильно, чтобы на него надежды возлагать. Она быстро спрятала свиток в складки одежды, и сказала, что у нее нет способностей к чтению и письму, все отказались, и только этот монах согласился ее научить, потому что великой княгине надо уметь читать и писать, ведь еще дочери Ярослава Мудрого с этим прекрасно справлялись.
Если нет радения, то нечего и учиться, буркнул князь, он ожидал услышать что-то совсем другое.
Но надо одолеть то, что не дается, как иначе? Я не собираюсь прослыть тупой дурочкой.
Так она вошла в свою роль, что никто больше, даже сам князь не смог бы ее остановить, монах мог перевести дыхание, но он все еще затаился и не двигался с места.
Князь не знал, что и думать, если она пришла на свидание, то не к монаху же этому, если она что-то еще скрывает, то все равно не скажет, сколько не пытай ее. Он вернулся назад, но никак не мог понять, радоваться ли ему за дочь или огорчаться? Она уродилась настоящей княгиней, и совсем не похожа на мать, которую кроме детей и хозяйства ничто не интересует. Ну что же, если его дочь будет королевой, ему хуже от этого не станет, и ему не стыдно будет перед Ярославом за то, что такая дева у него уродилась. Она говорила правду, именно тогда княжна начала учиться читать и писать, только «Слово « куда-то бесследно исчезло, его нигде больше не было.