которое я вела... сказывалось на всем. О, не все время, но от него было никуда не деться...
Она раздраженно отмахнулась от печальных мыслей и закусила нижнюю губу.
— Понимаете ли... — снова заговорила она, — я была просто вынуждена заниматься этим. Ну, честно говоря, я ничего не имела против...
Я молча смотрел на нее, ожидая продолжения.
— О, черт побери! — выпалила она вдруг. — Мне это нравилось!
— Ты сводишь на нет все свои объяснения, девочка.
— Не совсем, Мик. С чем мне пришлось познакомиться, стало нравиться мне лишь когда я подросла. Но меня вынудили вести такую жизнь еще раньше.
— Можно ли считать, что общество не отвергло тебя?
Она снова засмеялась:
— Я бы не сказала. Общество не отвернулось... от нас... как от чего-то полезного. Мои клиенты искренне благодарили... Я видела, как они грустят, сидя за рюмкой... как они одиноки у опостылевшего семейного очага... как они растеряны, когда их бросает любимая женщина... как они счастливы просто удрать от какой-то унизительной ситуации. Я помогала им всем, я была их спасением. Нет, каким бы аморальным ни казалось мое занятие, современное общество позарез нуждалось во мне. Все они припадали ко мне на грудь и блаженствовали.
— Что ж, — заметил я, — это характеризует не столько общество... но и еще один аспект. Пусть даже отдельные представители общества и приникали к твоей груди в поисках покоя и прибежища, они тем не менее считали эту древнейшую профессию и незаконной и аморальной. Рано или поздно на твою голову должен опуститься топор палача. И твои бывшие клиенты могут превратиться в твоих же инквизиторов.
— Мик, когда настанет такой день... — Она озорно усмехнулась и полезла в сумочку. Вытащила блокнот, и, когда открыла его, я увидел аккуратные, похожие на бухгалтерские записи, ровные ряды имен, даты и цифры.
— Мой страховой полис, — объяснила она. — Если я попаду в беду и мне придется выкручиваться, у них тоже могут быть большие неприятности. Я всегда все записываю. Кое-кому может не поздоровиться, если они не будут держать язык за зубами.
Я взял у нее блокнот и пролистал его. Красными чернилами на обложке было написано «Том 4». На шестой странице я нашел имена двух своих знакомцев. Да вы их тоже знаете.
— Из-за блокнота тебя могут пришить, девочка, — возвращая блокнот, предупредил я ее.
Она хмыкнула.
— О нем знаешь только ты.
— Так что же ты теперь собираешься делать?
— Планы на будущее? — Она на минуту задумалась. — Уезжать я никуда не хочу. Постараюсь продержаться. В своем деле я знаю все до тонкостей. В случае необходимости ни один швейцар в мире не поймет, что я собой представляю. Кто я такая, не разберется ни коп, ни одна из женщин. Пока я сама не дам знать. Сейчас я — на пике успеха, и игра по системе «П и П» идет как нельзя лучше.
— Переведи, малышка.
— Продавец и покупатель. Денежный парень приезжает в город и встречается с продавцом, который умасливает его, льстит, предлагает «условия» более чем соблазнительные. Когда слова не помогают, в ход идут другие приемы. Да, и они действуют безотказно не на всех и каждого. Но если мужчина несдержанный, легковозбудимый, сделка состоится мгновенно. Честно говоря, они летят ко мне как сумасшедшие. Едва переступив порог дома, они думают только про это, и разочаровываться им никогда не приходится. Все проходит как нельзя лучше. Все довольны, и все — при своих интересах и при деньгах. Проституция рассталась с покровами стыдливости и стала частью большого бизнеса.
— Снова философия?
— Ни в коей мере. Констатация факта. Не забывай, что уж я-то это знаю. — По лицу ее расплылась улыбка, когда она посмотрела на меня. — Теперь я на таком уровне, что меня могут смело приглашать в самые фешенебельные заведения.