— Как ты прекрасна, девочка, — сказал я.
Она с такой нежностью назвала мое имя, словно лаская меня:
— Митч...
У меня подкосились ноги, и я опустился рядом с ней.
— Не сейчас, Малышка. — Я позволил своей руке кончиками пальцев коснуться ее тела. — Это будет чудесно, но ведь тебе мало только этого.
— У меня никогда не было мужчины.
— Я знаю.
— И я хочу тебя.
— Нет. Не сейчас, когда нам приходится озираться по сторонам... ожидая их нападения и прислушиваясь к лаю псов. — Замолчав, я отыскал ее руку.
Она безмолвно лежала, не сводя глаз с моего лица.
— Причина — не в этом.
Я коротко хмыкнул, продолжая сжимать ее руку.
— Хотел бы я, чтобы это было так. В ту минуту, как только ты оказалась под куполом парашюта, я понял, что хочу тебя. И не на одну ночь. И не потому, что ловлю убегающее от меня время.
— Тогда объясни мне.
— Билли по-настоящему собирается драться за тебя, котенок, — сказал я. — И если ему не повезет, я заберу тебя отсюда.
Я поцеловал Кэролайн, чувствуя, как ее колотит от неутоленного желания, и мягко отстранился от нее, потому что времени у нас оставалось не много.
На темном небе появилась сверкающая россыпь звезд. Какое-то время я смотрел на них, а потом глаза мои сомкнулись.
Какая-то странная музыка вырвала меня из темного забытья сна. Я был в мягких теплых объятиях свежего воздуха, и до меня, словно бы из невообразимой дали, доносились голоса.
Прямые лучи солнца били мне в лицо, и я прищурился. Стоял тот час раннего утра, когда в горах оживают звуки и распускаются цветы, а о покое ночи напоминает лишь свежесть утренней росы.
Услышав голоса, я повернулся и увидел Кэролайн. Она только что окунулась в ледяную воду ручья, кожа ее порозовела, и на плечи падали мокрые пряди волос. Рядом с ней подпрыгивал Трамбл Кэхилл; на шее у него висели две связки копченых сосисок, а в руках он держал пачку печенья.
Махнув, он бросил небрежным тоном:
— Ну, ты и заспался, мистер.
Я посмотрел на часы. На них было десять минут шестого.
Кэролайн оторвала от связки сосиску и кинула ее мне. На лице ее светилась озорная мальчишеская улыбка.
— Ты сразу уснул.
— У меня был трудный день.
— Я пыталась разбудить тебя.
Я взял печенье, откусил и тут же отправил в рот кусок сосиски и заурчал от удовольствия. Завтраком назвать это было трудно, но мне казалось, что я в жизни не ел ничего вкуснее.
Принявшись за второе печенье, я спросил:
— Как ты нашел нас?
Трамбл расплылся в улыбке.
— Прошлой ночью я увидел огонь. Всем надо было тушить его, чтобы он не добрался до домов, я и не думал, что вы болтаетесь тут поблизости. Я прикинул, что далеко ночью уйти вы не могли. И скорее всего, к утру проголодаетесь. Набрал сосисок. Ма сделала печенье. Она решила, что я отправляюсь на рыбалку. И дала мне еду.
Помолчав несколько минут, Трамбл сказал:
— Прошлым вечером я видел Макбрудера.
— Ну и...
— Он мне рассказал, где тогда был. Он боится идти туда, а я нет.
Набрав в грудь воздуха, я испустил длинный выдох.
— То есть там не было пожара?
— Нет. Он говорил, что все развалилось, но огня не было.
— Сколько нужно времени, чтобы добраться туда?
Нахмурившись, он закусил губу и посмотрел на солнце.
— По прямой — часа три. Но по прямой у нас не получится. За вами пойдет погоня, так что придется обходить скалы.
— Так сколько это займет времени?
— К закату будем на месте.
* * *
Мы потратили не менее трех часов на обход. Шли, прячась, по лесу, стараясь, чтобы деревья были между нами и нижним плато. Когда случалось очутиться на каменных уступах, следов не оставалось. Дважды мы поднимались по ручьям до самых истоков, после чего снова шли по траве.