Я побегу? А то дядя бригадир уйдет и спросить будет некого
Девочка неохотно отступила. Зоя кинула быстрый виноватый взгляд на подбоченившуюся на крыльце мать и бегом бросилась со двора. От поселка до фермы было около километра, да еще предстояло пробежать задками до улицы Ленина, от которой и начиналась дорога к ферме, проходя между полем и лесополосой.
* * *Зимчук, Зоя! сердито окликнул зоотехник Кузьмичев, едва она успела появиться возле телятника. Ты где шляешься?
Зоя покраснела. Она одновременно чувствовала и вину, и возмущение. Вину за то, что не только у нее дома скучал ребенок, возмущение тем, что какой-то час за безумные дни и ночи не повод орать на всю ферму, будто она была злостной прогульщицей.
Ферма гудела сутками: собирали с полей громадные рулоны сена и заканчивали второй покос, неудачный. Из-за отсутствия дождей трава почти не росла, пересыхая на корню. Гоняли на дальний выпас молочное стадо, так как на ближних есть было уже нечего, и едва поспевали вернуть скотину в коровники ко времени дойки, а тут еще и летний отел подоспел. Август, одним словом.
Вы, Дмитрий Николаевич, совесть бы поимели, неожиданно заступилась за Зою пожилая доярка Нина Ивановна, с которой они встретились по дороге к телятнику. Зоинька, почитай, живет на ферме. Надо же и домой заглянуть? Что бы ваша Елена Михайловна без нее делала? Спасибо бы сказали
Ты, Ивановна, меня не совести. Отел идет. Благодарности будем потом раздавать, пробурчал зоотехник. Сейчас работать надо.
Зоя повернулась и поспешила в родильное отделение телятника, не слушая продолжения перепалки. У самых дверей подол ее ситцевого платья взметнул внезапный порыв горячего ветра, как будто грузовик мимо промчался. Удивленная, Зоя оглянулась. В надвигающихся сумерках небо на горизонте медленно наливалось тяжестью огромной тучи.
«Скорее бы уж полило! подумала женщина, открывая дверь. На такой жарище да без капли дождя кто угодно взбесится. Уж на что Кузьмичев мягкий, а и он срывается». Она вздохнула.
В большом телятнике стоял привычный шум: в цехе первотела мычали коровы, разлученные с телятами и стельные; в ремонтном жалобно звали мамаш новорожденные малыши, привязанные в своей выгородке; телята постарше возились в больших стойлах. Елена Кузьмичева ветеринарный врач только махнула Зое рукой из длинного прохода ремонтного цеха. Даже издалека она выглядела усталой. Зою снова накрыла волна стыда, и она заторопилась переодеваться.
* * *Семен Зимчук заглушил трактор и полез из перегретой кабины. Несмотря на то что дело близилось к ночи, жара не спадала и поднявшийся ветерок не спасал. Перекинувшись парой слов с дежурным механиком, Семен с тоской посмотрел в сторону основных строений фермы. Длинное здание телятника загораживали коровники, но даже если бы он мог увидеть со двора механизации его беленые стены и серую шиферную крышу, то уж разглядеть фигурку жены все равно не удалось бы.
Семен помялся с минуту, разрываясь между желанием увидеться с Зоей и поцеловать перед сном кудрявую головенку дочки, и, махнув рукой, отправился в поселок. По пути его нагнал рыжий «рафик» совхозуправления.
Семен помахал водителю, и улыбчивый, добродушный Олежка Михайлов согласился подкинуть его до самого дома.
А сам-то куда на ночь глядя? спросил Семен.
Да ну их, беззлобно отмахнулся Олежка. Придется гнать с самого утра в район за Анатолием Дмитриевичем. Аж к восьми. Ну так я сказал, что на дворе коняку поставлю, чтобы в гараж до свету не переться.
Семен только хмыкнул. Олега любили и в управе, и в гараже, и в ремзоне. Открытый и веселый, парень был скор на подмогу и никому ни в чем не отказывал. Не отказывали и ему.
Быстро темнело, с полей на поселок шел грозовой фронт, но в воздухе не чувствовалось никакой прохлады, наоборот, даже ветер казался горячим. На Ленина уже зажглись новые, только в прошлом году установленные по обеим сторонам улицы фонари, а в переулке у тещиного дома пятачками света пытались разогнать тьму древние лампы под жестяными колпаками, висевшие на деревянных столбах. Да не у каждого дома такой столб стоял.
«Рафик», ворча и подпрыгивая на неровностях дороги, укатил обратно к главной улице, подмигнув «стопами» у поворота, а Семен толкнул скрипучую калитку. На веранде было светло, за густой сеткой тюля мелькала фигура тещи.
Мам Саш, я дома, крикнул Семен с крыльца, чтобы не напугать женщину внезапным возникновением из темноты.