Необычны построенные при участии Леблона дворцы в Петергофском парке Монплезир, Эрмитаж и Марли. Их отличает легкость, изящество линий и пропорций, большие окна, создающие внушительные застекленные пространства и облегчающие конструкцию, правильные ордерные формы. По своему духу творчество Леблона предвосхищало русский классицизм. Ранняя смерть мастера надолго прервала эту линию развития архитектуры.
Бенуа А. Н. Король прогуливается в любую погоду. 1898. Х., м., пастель. ГМИИ
Существуют разные версии смерти Леблона. Возможно архитектор стал жертвой эпидемии, но автору представляются вполне убедительными свидетельства Андрея Нартова[11] и Якоба Штелина[12], в силу их историко-психологической достоверности. Они возлагают вину на Меншикова, под руководством которого строились каналы Васильевского острова. По своему обыкновению светлейший уворовал часть отпущенных средств, и каналы получились мелкими. Царь был в ярости. Он обратился за советом к Леблону и тот честно ответил: «Все срыть, государь, и новые строить каналы». Этого государственная казна выдержать не могла. Никогда еще Меншиков не был так близок к катастрофе. Разбитая физиономия была мелочью в сравнении с возможными последствиями. Но царь, как обычно, простил любимца: «Сам виноват забыл, что Меншиков не строитель, а разоритель городов». Натерпевшись побоев и страху, униженный генерал-губернатор счел Леблона своим врагом и искал случая поквитаться. Он написал царю ложный донос: «Француз велит подрубать деревья в Петергофском парке» (на самом деле Леблон велел «стричь» деревья отрезать сучья). Бросив все, Петр I прискакал в Петергоф и, увидев Леблона, избил его дубиной. Человеческое и профессиональное достоинство художника было втоптано в грязь. Напрасно потом государь навещал больного, извинялся, бил Меншикова о стену, крича ему: «Ты виноват!». Сильнейшее нервное потрясение стало причиной или фоном болезни, от которой Леблон умер, не дожив до сорока лет.
Браунштейн Н. Ф. (с использованием идей Ж. Б. Леблона). 17211725. Эрмитаж. Петергоф
Выросший на традициях европейской культуры, он привык к тому, что «редкие таланты, в своем превосходстве над простыми смертными, подобны небожителям, а не ослам с поклажей»[13]. Микельанджелло мог швырнуть туфлей в Папу Римского, когда тот надоел ему своими советами и упреками. Казненный англичанами «тиран» Карл I в присутствии посторонних поднял кисть, оброненную Рубенсом, и подал ее художнику со словами: «Королю Англии не зазорно склониться перед Императором Живописи». «Король-солнце» Людовик ХIV удостоил Ленотра, учителя Леблона, невиданной чести: их вдвоем несколько часов возили в кресле-каталке по аллеям Версальского парка. Наверно и Леблон мечтал о чем-то подобном. Но он забыл, что живет не в Европе. А в России эпоха Возрождения, остановившись в начале XVI в., в самой ранней стадии развития, так и не выполнив своих функций.
1.2.4. Скульптура
В отличие от искусств, имевших глубокие национальные традиции, русская скульптура находилась в стадии зарождения. В ХVI в. церковь объявила ее «богомерзкой», отождествив с «католической ересью» и идолопоклонством. В результате, сохранившись в виде мелкой пластики (резьба по кости у поморов), в виде убранства небольших храмов на границе Европы и Азии («пермские боги») или как элемент архитектурного декора, скульптура так и не сложилась в самостоятельный вид искусства. При Михаиле Федоровиче англичанин Кристофер Гэллоуэй, придавая Спасской башне московского Кремля современный вид, установил на ней четыре обнаженных статуи, символизировавших части света. Это вызвало скандал. По приказу патриарха фигуры были «одеты» в суконные драпировки, а потом и вовсе исчезли.
Общественное признание скульптуры связано с петербургским Летним садом. Вскоре после его основания (1704 г.) там были установлены мраморные аллегории Истины, Красоты, Правосудия и другие работы мастеров итальянского барокко Пьетро Баратта, Антонио Тарсиа, Джованни Бонацца. По замыслу царя скульптура Летнего сада должна была выполнять важную воспитательную роль. «В садах, окружающих Летний дворец, шестьдесят скульптурных групп, украшающих фонтаны, знакомили петербургскую публику с баснями Эзопа. Текст басен был напечатан рядом. Статуи из позолоченного свинца не отличались красотой, но дидактическое намерение превосходно»[14]. Еще раньше появились бюсты Александра Македонского, Цезаря, Нерона, Яна Собесского, датской королевы Кристины и других исторических деятелей. Они имели нравоучительное значение и свидетельствовали как о политических симпатиях и антипатиях Петра Великого, так и о возросшем интересе к античности.