У него вид человека, знающего свое дело, и я нашла ею довольна симпатичным.
— Когда вы познакомились с Джеком Вильямсом?
— Мне кажется, я не имею права говорить об этом. Я покачал головой.
— Если вы консультировали его по поводу Мирны, можете мне говорить все. Я все знаю.
Мое удивление, казалось, ее позабавило. Я знал, что Джек очень деликатно относился к прошлому Мирны и обычно ничего никому не рассказывал.
— Хорошо, — наконец согласилась она. — Действительно, он консультировался у меня по поводу Мирны. Я полагаю, вы понимаете, что такое для наркомана полное лишение наркотика. Напряжение почти невыносимо. Пациента корчит. Его нервная система, подогреваемая обычно наркотиком, невероятно страдает и для него ничего нельзя сделать. Случается, что пациент кончает самоубийством во время такого приступа. Если пациент соглашается, и приняв решение, приходит в клинику лечиться, его закрывают в специальной камере. На первой стадии лечения он умоляет врачей, сестер, санитаров дать ему наркотик, затем его страдания возрастают до такой степени, что он почти теряет рассудок. Но все кончается и он выходит из этой камеры либо полностью излеченным, либо не способным жить дальше. Мирна вышла здоровой. Но она перенесла ужасный нервный шок, поэтому Джек обратился ко мне. Я занималась ею некоторое время после ее выздоровления. Но после ее выхода из клиники я никогда не навещала их с точки зрения профессионала. Я полагала, что со всем этим покончено.
— Есть другие аспекты проблемы, которые я хотел бы обсудить с вами. Но прежде я хочу проконтролировать некоторые детали...
— Такие, как время, — сказала она. — В таком случае поторопитесь, пока моя служанка не ушла за покупками.
Она улыбалась. Еще одна такая улыбка и она познакомится с двадцатичетырехчасовой щетиной...
Я пытался сохранять на лице непроницаемое выражение, но это было сильнее меня. Я не смог удержаться и выдал ей одну из своих косых улыбок.
— Это и другое, — согласился я. — В моем деле нельзя никому доверять.
Она поднялась.
Я ожидал этого с самого начала нашей встречи и если бы ее туника опускалась ниже колен, я бросился бы, чтобы посмотреть на ее ноги.
— Мне кажется, — произнесла она, — что мужская дружба намного сильнее, нежели женская.
— Особенно, если этот человек спас вам жизнь, когда, не колеблясь, пожертвовал правой рукой, — отозвался я. На ее лице появились морщинки.
— Так это были вы? — проговорила она. — Джек часто вспоминал о вас, но всегда говорил в третьем лице, не упоминая имени. Он никогда не говорил мне, как потерял руку. Это Мирна рассказала мне.
— Джек был очень скромен. Но я не только поэтому хочу найти его убийцу. Еще до войны Джек был моим лучшим другом.
— Я уверена, что вы найдете его убийцу, — сердечно сказала она. — Желаю вам успеха от всего сердца.
— Спасибо, — ответил я.
Какое-то мгновение мы молча смотрели друг на друга. Потом я поднялся и взял свою старую шляпу.
— Мне пора идти, — с сожалением сказал я, — но я еще навещу вас.
Она проводила меня до двери.
— До скорого? — спросила она голосом, в котором я не услышал большой уверенности.
Я спускался по лестнице, думая, не ошибся ли я в значении блеска, мелькнувшего на секунду в ее глазах, в момент нашего прощания.
— Мистер Хаммер? — поинтересовалась прислуга, очень черная негритянка.
— Да, — ответил я. — Откуда вы знаете?
— Мистер полицейский ожидает вас в соседней комнате. Входите, пожалуйста.
Действительно Пат ожидал меня, сидя у окна в удобном кресле.
— Привет, Майк.
Я положил на стол шляпу и устроился рядом с ним.
— Ну, что? — спросил я.
— Все в порядке. Соседи видели, как она возвращалась домой и негритянка это подтверждает.
Должен признаться, я сразу же ощутил громадное облегчение.