С этими ясно, давай к главному.
Не гони, Валерьяныч, все будет. Твой нынешний клиент Коврова Елизавета Евгеньевна, русская, двадцати четырех лет от роду, не замужем, детей не имела, свинкой, корью и другой заразой не болела. В анамнезе жизни ничего примечательного, все ровно.
Причина смерти.
А вот тут чертовщина какая-то. В момент события была за рулем, пристегнута. Столкновение выдержала без негативных последствий. Самостоятельно вышла из тачки, посмотрела на это все и отдала богу душу. Следов травм и иных повреждений не найдено. У нее блат, видишь ли, родственница чья-то, так что главный разрешил провести досекционную компьютерную томографию тела.
И что на КТ?
Да в том то и дело, что все в норме! Есть парочка сюрпризов, но в пределах допустимого. Сам увидишь, физиономия Кузина пошла багровыми пятнами. Ни внутренних кровотечений, ни инородных предметов внутри (я уж не говорю о переломах и сотрясении). Тело в идеальном состоянии. Только не живое. Сколько работаю, такого не видел.
А точно мертвое?
Да ты что, вивисектор?! Десять раз перепроверили. Констатация абсолютная.
М-да.
Ну, ладно, у меня тут дел хватает. А тебе вот такой ребус, копайся. Потом расскажешь, интере
Последняя фраза была прервана резко захлопнутой дверью.
«Да, ситуевина. Вот чем заканчиваются покатушки золотых девочек на немыслимо дорогих концепт-карах».
«Непростая, похоже, работка предстоит», Александр почесал затылок, бросил очередной тоскливый взгляд на документы по трупу и решительно поднялся, накидывая на плечи белый халат.
«Бумажки потом, поработаем руками и головой».
Ну что ж, а теперь меры предосторожности. Поверх халата он надел перчатки, респиратор и спец-очки.
Пару месяцев назад одна из его молодых коллег, вскрывая пациента из маргинальной социальной среды, легкие которого были практически полностью поражены фиброзно-кавернозным туберкулезом, подхватила ту же заразу. Девчонку отправили на больничный и тут же погнали в соответствующий стационар, лечиться.
Пошли стандартные проверки персонала. Через неделю палочку Коха3, в очаговой форме обнаружили у одного из санитаров (работавшего в ту же смену с бедолагой палотогоанатомом). Это уже было ЧП. И пошло-поехало: череда бесконечных инспекций из разных инстанций (от службы туб-диспансера до контролеров из местного министерства здравоохранения) регулярно терзала руководство клиники (благо им, простым служителям Асклепия, это было совершенно фиолетово).
Кончилось тем, что начальство и работников местного бюро судмедэкспертизы обязали соблюдать следующие профилактические действия: срочный монтаж вентиляционного оборудования по всей системе стационара, обязательное (дважды в сутки) ультрафиолетовое кварцевание всех помещений бюро (удивительно, что такой простой и эффективный способ борьбы с заразой, положенный по закону, между прочим, не соблюдался в отделении ранее), а также обязательное использование во время работы плотных медицинских перчаток, респираторов и анатомических очков.
Неясно, сработали ли предложенные меры, только вспышек туберкулеза в их бюро (и в клинике в целом) больше не регистрировалось, пока Бог миловал.
Войдя в секционный зал, Алекс привычно зябко поежился. Кондишэн работал вовсю. В этом помещении всегда, в любое время года поддерживалась некомфортно бодрящая температура. Оно и понятно: на холоду риск преждевременного разложения мертвого тела гораздо ниже.
Его обонятельные луковицы ощутили легчайший, но удивительно раздражающий запах формалина, к которому он так и не смог привыкнуть за годы работы.
В огромном, хорошо освещенном зале, на центральном оцинкованном столе лежала Она.
Сделав пару шагов, Александр Катар встал, как вкопанный. Он никогда не видел ничего подобного.
В ходе опыта патологоанатома он тысячекратно убеждался, что тело после смерти значительно меняет внешность (причем в худшую сторону), становится другим, теряет что-то (случалось, что родственники не узнавали усопших).
Вот только не в этот раз.
Расхожий литературный штамп позволил бы сравнить застывшую бледную бренную оболочку поступившей дамы с совершенной античной статуей. Но нет, изваяние, каким бы шедевром оно ни было, не выдерживало сравнения. Распростертая нимфа была гораздо привлекательнее косного куска мрамора, в ней было что-то еще, кроме телесной красоты.