45
Ну а вражеским генералам, что и вправду были настоящими знатоками военного дела, все это было разве что только вот исключительно на руку, они рассекали советские воинские соединения и били их с боков, отрезая их от всего на свете, а значит, и лишая их буквально всякой хоть сколько-то возможной активной боеспособности.
До чего еще плохо ведь доведется всем тем бравым военным, над которыми сверху всевластно восседает всласть обрюзгшая от осатанелого тупого безделья чисто же политическая задница.
Нет, конечно, есть и над ней, пусть и вконец раз и навсегда угоревшая от всех тех бесконечных и бесчисленных каждодневных фимиамов довольно ведь весьма мудрая голова, однако в целом командует обстановкой слезливая и трусливая псевдогероическая истерия
Вот только бы отступивших безо всякого спросу на том самом месте разом расстреливать, дабы душу свою черную хоть сколько-то смело и воинственно и впрямь до чего еще браво бы разом так отвести
46
И вполне естественно, что все эти трусы и доносчики, ставшие во главе армии именно после той до чего отчаянно суровой ее великой чистки, были-то с политическим начальством на самой вот короткой ноге, ну а в руке все с тем, что и в революцию (имеющим решающие слово) товарищем маузером.
И надо бы прямо на то указать, что все они сколь же частенько и до чего ведь самодовольно и пускали его прямиком этак в ход, разом сваливая на кого угодно другого свое собственное головотяпство, а нерадивую и спесивую тупость, ставя себе в одно лишь на редкость большое большевистское достоинство.
И вот он, тому наиболее явный и более чем принципиально наглядный пример, и если бы то был какой-либо вовсе-то разве что совсем уж единичный случай, в книгу истинно большого писателя он бы тогда никак и близко попросту совсем не попал.
Астафьев. «Прокляты и убиты. Книга первая».
«Танки те заскребены были, собраны по фронту, большинство машин чинены-перечинены, со свежими сизыми швами сварки, с царапинами и выбоинами на броне, с хлябающими гусеницами, которые, буксуя в болотной жиже и в торфе, посваливались, две машины оставались и после ремонта с заклиненными башнями. Танкисты, через силу бодрясь, заверяли пехоту: зато, мол, боекомплект полный, танк может быть использован как вкопанное в землю забронированное орудие.
Но с ними, с танкистами и с танками, никто не хотел сражаться, их били, жгли с неба. Когда черным дымом выстелило чахло заросшую пойму и в горящих машинах начал рваться этот самый полный боекомплект, вдоль речки донесло не только сажу и дым, но и крики заживо сгорающих людей.
Часть уцелевших экипажей вместе с пехотою бросились через осеннюю речку вплавь. Многие утонули, а тех, что добрались до берега, разгневавшийся командир полка или бригады, одетый в новый черный комбинезон, расстреливал лично из пистолета, зло сверкая глазами, брызгая слюной. Пьяный до полусмерти, он кричал:
«Изменники! Суки! Трусы!» и палил, палил, едва успевая менять обоймы, которые ему подсовывали холуи, тоже готовые праведно презирать и стрелять всех отступающих.
И вообще, за речкой обнаружилось: тех, кто жаждал воевать не с фашистом-врагом, а со своими собратьями по фронту, гораздо больше, чем на противоположном берегу боеспособных людей».
Трусы они и есть более чем дикие трусы и это именно из-за их панического страха кадровая армия вся в струпьях ранений и контузий и впрямь-таки в самом начале войны, словно в том еще гиблом болоте, разом увязла
И крайне, кстати, совсем так нисколько нетипичным случаем, куда скорее могла быть разве что та далее уж в этой книге совершенно ведь внезапно последовавшая смерть всех тех тупомордых карателей
А есть еще, между тем, и самая отъявленная преступная безответственность всех тех, кто те танки безо всякого прикрытия с воздуха или, на худой конец, сопровождения зенитной артиллерии в бой вперед и с песней сколь бестрепетно и бестолково совсем же нелепо до чего чрезвычайно на редкость разом поспешно так вдаль отсылает
Поскольку любой даже и самый современный танк для воздушного противника, он-то все равно, что тот еще таракан для широкой ноги.
Причем у таракана явно шансов, куда разве что во всем значительно больше.
47
Да, но дело оно ясное, смелость есть смелость пуля храброго боится.
Конечно, боится, когда ружье кремневое, его пока заново перезарядишь