Ночевать пришлось на дебаркадере в Туруханске, контора лесхоза закрыта до понедельника. Мы и дни недели уже потеряли. Удивления у местных жителей я не вызвал, поужинав вяленой рыбой и выкурив последнюю сигарету, я улёгся в зале ожидания на голую лавку и уснул. А утром, так же обыденно, умылся и попил из Енисея, бодро зашагал к лесхозу. Встретил меня молодой кобель- лайка, разрешил сесть на крыльце в ожидании начальства, покурил со мной папиросы, которые я стрельнул у проходившего мужика. Ничего не отличало местную жизнь от нашей деревенской, и только полярное солнце грело чуть меньше. Чувствовал я себя как у себя дома. Дом, который мне скоро суждено было надолго оставить.
Наша Америка. Траппер
Голубой снег искрился на солнце. Он стал немного темнее, появились синие тени, потому что солнце уже не пряталось так рано за островом Скутовым. Оно теперь поднималось выше и времени на то, чтобы нырнуть в Енисей на западе уходило чуть больше. Я стоял на угоре у накатанной санной трассы один и радовался. Младшего брата упекли-таки в ясли, и напарника для игр у меня на сегодня не было. Сегодня не будет спора кто впереди на санках, а кто сзади. Я сел и покатил в низ, но на двух третях горки санки начали тормозить, проваливаться полозьями в накатанный снег и, наконец, резко встали. Я полетел кубарем и очутился в небольшой лужице. Яркое сибирское солнце в марте месяце растопило снежок и теперь смеялось надо мной. Весна.
Весна в деревне особой время. Когда день на севере становится ощутимо длиннее, когда белый чистый снег искрится и слепит глаза, отражая солнечные лучи, когда лёд на Енисее вдруг перестаёт играть всеми красками неба и становится тёмным, сердце каждого наполняется какой-то первобытной радостью. Хочется бегать и прыгать, как маленькому телёнку, которого в первый раз после рождения выпустили на солнышко в пригон. Когда я немного подрос и стал интересоваться географией, я страшно удивился узнав, что наша деревня среднее течение реки Енисей, а совсем не Север. Зима, когда тяжёлое солнце не более чем на 4 часа выходит из-за горизонта и даёт возможность конному обозу преодолеть путь до колхозных стогов на Тису. Лето, когда в самом его разгаре, северный ветер заставляет всех надевать стёганые ватники. Географически это не Север, это средняя полоса бореальных таёжных лесов. К этому же поясу относились и хвойные леса Канады и США, Великие Озёра и Скалистые горы. Дикие леса американских индейцев были нам знакомы не только по книгам Фенимора Купера, Сат-ока и Сэтен-Томпсона. Мы не просто играли в индейцев, мы жили жизнью похожей на них.
Весенние дни звали нас в лес. Весна звала нас туда, где пряно пахло хвоёй, кислыми болотными травами и черемшой. Это называлось «за речку», за Кирпичное. Снег там сходил долго, болото с кедами промерзало за долгую зиму и не отступало до начала июня. Май месяц был самым благоприятным по изучению этого района мальчишками. Ещё не было гнуса, трава только-только начинала показывать свои острия из-под осеннего загата и не путалась в ногах. Там были построены наши первые избушки, там проходила жизнь нашего индейского племени. Луки и стрелы были настоящими, продукция охоты тоже была настоящей, хоть и не частой. Две старые деревянные лодки на Кирпичном озере были перетащены сюда с реки, служили для постановки мордушек на гольянов, переправы к охотничьим местам нашего племени и давали возможность забрать с воды сбитую утку. Мы курили трубку мира с племенем «низовских», строили шалаши и занимались многими полезными делами, на которые взрослые смотрели снисходительно, но с полным уважением.
В это время на семейном столе появлялся суп из дикой утки, сковородка жареных гальянов, а в некоторых дворах жили травмированные стрелами индейцев болотные совы. Совы водились в тайге в большом количестве, они прилетали к лугам охотится на мышей и лягушек, сами становились объектами нашей спортивной охоты в целях тренировки. Такие приживатели в сельских дворах становились лишней заботой. Родитель изрекал «Сам притащил, сам и корми», и незадачливый индеец ловил мышей и сбивал воробьёв для прокорма калеченой своей добычи. Затем сова, подлечив крыло, выздоравливала и улетала. Как мне сейчас становится приятно и немного странно другого варианта, как излечение совы, не рассматривалось в принципе.