Самим Богам Иторы сие было неизвестно, себе же Ксанд мог признаться лишь в смутных, но оттого не менее страшных подозрениях. В каком-то смысле их восьмерых теперь объединяла тайна, секрет которой не представлял для простых людей ровным счётом никакой ценности, что же касается судеб этого мира ему ли о них заботиться?
Ксанд поморщился. Давно минули те времена, когда Высокая Игра будоражила его кровь, и снова оказаться в самом центре бури чего хорошего. Устал, постарел?
Возможно. Итора была слишком велика для него одного, кругом слишком много всякого боли, страха, гнева любви тоже было немало, однако на своём пути бард, сумев побывать и выбраться из сотни переделок, не сумел обрести спутников. Среди тех семерых, его собратьев по сговору, была и та, с кем он некогда мог бы навеки скрестить дороги, но Она была не первой и не последней.
Жизнь среди потоков и заводей горячечного бреда многоликой Иторы не давала покоя, раз ступи в её объятья, и не будет пути обратно. Игрок должен быть предельно осторожен даже в собственных усилиях выжить, а уж стремиться навязать окружающим просторам свою волю только подумай об этом, и тебя сомнёт, раздавит, вывернет наизнанку сила, с которой нельзя бороться. Многие Игроки пытались, и лишь о самых удачливых из них осталась толика короткой людской памяти, легенды слагали лишь о великих, но скорая и неправедная смерть настигла всех.
Всё это Ксанд уяснил давным-давно, так что теперь ему не приходилось волноваться за собственный разум. Заметив кружащего высоко в небесах предвестника, бард как мог быстро свернул на боковую тропинку, кроны здесь уже были достаточно густыми, но, подумав, не стал прятаться. При чём тут нервишки? Предвестников часто использовала в своих чарах Истрата, да и Сильные заокеанных родов тоже не брезговали что же касается слов, произнесённых там, на вершине, их стоит пока упрятать подальше, в самые пыльные подвалы памяти, ибо ежели это всё правда, а не домыслы восьмёрки выживших из ума Игроков жизни не хватит подобное исправить.
До придорожной таверны Ксанд добрался уже в сумерках. Нога разболелась ещё сильнее, однако бард, скрепя сердце, не стал входить внутрь. Хозяин вышел на осторожный стук, с сомнением вглядываясь в лицо застывшей на крыльце фигуры.
Милорд, вы? звания «милорда» этот добрый малый удостаивал всякого, кто был хотя бы прилично одет.
Я. Мне нужна лошадь, хозяин, на следующей почтовой станции обещаю вернуть её с оказией. Если ты не против, вот тебе кошелёк
Пять последних золотых тяжело брякнули в его ладони.
Что вы, это слишком, забирайте лошадь совсем, даром, пока вы пели здесь по вечерам, мой трактир пользовался таким успехом вы точно не можете остаться у нас, скажем, ещё на седмицу?
Я сожалею, добрый человек, но путь мой лежит далеко, и мне некогда дольше прохлаждаться. Принеси мои вещи к воротам, будь так добр, да прихвати чего-нибудь съестного в дорогу. А лошадь я тебе обязательно верну
Господин, если
Погоди, хозяин, я ценю твою доброту, и ни в коем случае не побрезговал бы такой щедростью, однако коняга пригодится и тебе самому, я же всегда смогу заработать своей игрой хорошие деньги. Проводи меня до ворот, мастер, и мы будем в расчёте.
Трактирщик засуетился, позвал своих мальчишек, чтобы они помогли «великодушному милодру» на конюшне, сам же огорчённо скрылся в глубине таверны.
Ксанд, тяжело припадая на дорожный свой посох, направился в обход дома. Ох, как хотелось не спешить, остаться здесь ещё на пару дней, отдохнуть. Он знал, здесь неподалёку есть замечательный источник, и пучка верно пдобранных трав хватило бы, чтобы успокоить боль в колене, но нужно спешить. Барду было прекрасно известно, чего может стоить промедление в перипетиях Высокой Игры.
Пока шли сборы, Ксанд стоял, не проронив ни слова. Хозяин и его сыновья, проходя мимо, отчего-то вжимали голову в плечи. Было в этой фигуре, закутанной в плотный походный плащ, что-то от готовой вот-вот сорваться лавины скрытое напряжение.
Приняв от трактирщика суму, туго набитую припасами, бард ещё раз поблагодарил его за гостеприимство, выслушал пожелания приезжать ещё, покачал головой.
Я постараюсь.
Уговор восьмерых Игроков был встретиться в той часовне снова. Оставшиеся в живых вернутся. Если повезёт. Свои же шансы бард оценивать не спешил. Судьба человеческая подобна игре в камни, а в ней и сильнейший способен проиграть слабейшему, что же до шансов того или иного полированного осколка Ксанд в этой Игре полагал себя хромым стареющим Серым Камнем, Идущим По Краю. Быть может, именно этот давний выбор станет его могильной плитой. А может и нет. В таком случае он ещё обязательно сходит к замечательному роднику.