1860 год. Третья Санкт-Петербургская гимназия
Павел Жуковский сын поэта и воспитателя утешал друга, как мог.
Саня. Все мы не вечны. Смерть крёстной безусловно трагедия. Но ты же носишь фамилию Отто, значит переживёшь и эту утрату.
Позволь напомнить. Госпоже Отто всего лишь было велено кормить, поить и воспитывать меня. Если бы ты знал как ненавижу я гимназию. Брошу её и буду жить самостоятельно. Свободным человеком.
Позволь поинтересоваться, на какие доходы?
На литературные. Да и ты, единственный и верный друг, в беде ведь не бросишь? В отличие от моей крёстной, твой крёстный отец император Александр второй жив и царствует, во славу всех нас.
Париж. Вторая половина девятнадцатого века
Из письма в Россию Друг мой, здравствуй. Жизнь потихоньку налаживается. Работаю секретарём у самого Ивана Сергеевича Тургенева. Снял большую квартиру. На первом этаже. И знаешь почему? Помнишь ты подарил мне часть пушкинской коллекции своего отца, тем самым поселив в моём сердце страсть к собирательству. Нынче я решил собрать самое полное собрание предметов и бумаг связанных с нашим Александром Сергеевичем. Создать первый пушкинский музей. А что же это за музей, ежели он располагается не на первом этаже? Более того! Теперь требую от знакомых именовать себя Онегиным. Хочу набраться смелости и подать прошение на высочайшее имя, с просьбой закрепить за моей скромной персоной эту фамилию. Как думаешь, одобрит?
(Указом взошедшего на престол императора Александра третьего Александр Фёдорович такое право официально получил!)
На параллельной моей улице Мариньян, расположено респектабельное авеню Монтень. И знаешь, кто на ней обитает? Не ломай голову. Дантес! Жорж Шарль! Да, да, тот самый!
Нынче сделал карьеру и разбогател на поставках газа в столицу Франции. Однако это нисколько не помешает мне нанести негодяю визит и вызвать его на дуэль. Одобряешь?
10 февраля 1887 года. Париж
Из письма в Россию
В день пятидесятилетия гибели поэта, как и обещал, отправился к подонку. Благо идти не далеко. Бросил Дантесу перчатку и вызвал на дуэль Увы, он её не поднял. Заявил, что никакой вины за собой не чувствует. Дуэль есть, дуэль. И наш с тобой Пушкин, запросто мог лишить его жизни. Кроме того, он якобы принял обет более никогда не брать в руки оружия!
Зима 1928 года. Ленинград
Пушкинский Дом на набережной Невы
Товарищ, директор принимайте. Пересчитывайте, как полагается! И вот туточки распишитесь. Дипломатическая почта, аж из самого Парижу. Цельных восемь чемоданов. Служащий, облачённый в униформу почтовой службы, одобрительно крякнул и не дожидаясь ответа, кивнул рабочим. Те споро начали вытаскивать объёмный груз из старенького автомобиля.
***
Рукописи, автографы Пушкина, книги, принадлежавшие поэту, редчайшие архивные документы. Директор музея читал вслух опись. Наконец поднял голову и еле слышно произнёс. Товарищи. Вы понимаете. Прибыла уникальная коллекция. Её передал нашему Пушкинскому Дому, то есть я хотел сказать Советскому Союзу, сам Онегин!
***
Александр Федорович Отто-Онегин ещё до октябрьских событий завещал всю свою коллекцию и солидный капитал -Российской академии наук. Однако непременным условием дарителя, был пункт о хранении собрания строго в одном месте.
Тем не менее, он выполнен не был. Одна часть оказалась в московском Музее Пушкина, другую определили в Академию наук. Третья хранится в доме на Фонтанке.
Лишь единожды её собирали вместе. В 1937 году. На столетие гибели поэта!
Русский иностранец
Апрель 2020 года. Крупный город на юге России
У модератора виртуального творческого вечера Катерины
созерцание цветущей вишни и невозможность добежать до угла,
чтобы надышаться её ароматом (Коронавирус! Будь он неладен!
Полная самоизоляция до особого распоряжения!)
вызвала приступ любви к музыке. Проявился он в том, что
юное создание спорхнуло с подоконника и бросилось в бой
с пылью, осевшей на стареньком пианино.
Похвально. Есть-таки польза от безвылазного пребывания
в замкнутом помещении, молвила дама с «ником»