Стражники, приметив Королевские Гербы на каретах, тут же оцепляли всю дорогу и близлежащие переулки. И вскоре на главную улицу, по которой они ехали, сбежались все стражники города. И даже монорельсы повернули в Депо, дабы они не преграждали путь Благородным Гостям.
Когда это шествие достигло Городской площади, перед длинным зданием Городского Совета, которое было соседним с Биржей, стражники, не колеблясь, принялись расталкивать всю очередь, дабы челядь не мешалась под ногами у Господ.
Что за гады!
А еще стражниками называются!
Да вы на их морды посмотрите! Отъелись на наших харчах!
Послышались со всех сторон недовольные упреки, которые стражники быстро усмиряли, наставляя на тех, кто осмеливался что-либо сказать, свои алебарды. Мышам нечего не оставалось, как прикусить языки и вернуться в очередь.
Так хотел поступить и Пик, но внезапно на дорогу выскочила маленькая мышка, чудом проскочившая сквозь стройные ряды стражников.
Смирно! скомандовал их командир.
Все как один они задрали головы к небу, решив лучше подчиниться, нежели осмелиться увести ребенка с дороги.
Тем временем, девочка продолжила наивно играть с резиновым мячиком. А прямо на неё стали надвигаться солдаты в металлических доспехах, которым было всё равно, через что или кого им переступать. Не один из них и бровью не повел, когда бедное дитя, услышав громыхание их кирас, отвлеклась и повернулась лицом к ним. Резко испугавшись, малышка тут же выронила мяч.
Доча! закричала где-то совсем рядом мама девочки.
Она всем сердцем порывалась кинуться к девочке, но стражники тут же развернулись к матери лицом и схватили за руки.
Не положено! сухо произнес один из них.
Пустите! Там моя дочь! вопила мышь.
Женщина успокойтесь! держали её в ежовых рукавицах солдаты.
В этот самый момент мячик девочки докатился до металлических сапог солдат и лопнул под их марширующими ступнями. Все тут же замерли от ужаса, понимая, что ей конец и ничто не спасет ребенка от неминуемой гибели.
В следующее мгновение из толпы выбежал какой-то юноша. Накрыв голову капюшоном, паренек проскочил прямо мимо стражников и кинулся к девочке. Он подоспел как раз вовремя и, схватив мышку на ручку, когда её чуть не затоптали солдаты, утянул в сторону.
Не успел он пробежать и десяти шагов, как к нему тут же кинулись стражники с другой стороны оцепления. Схватив паренька за шиворот, они потащили к мостовой:
Ах ты, негодяй!
Мерзавец! рычали они наперебой, волоча его волоком по дороге.
Пик, обцарапав все коленки, сумел снять с себя безрукавку. Оставшись в одних штанах, со всех ног он кинулся с ребенком куда глаза глядят.
Стой, держи его! крикнули стражники, сами не смея покидать свой пост у дороги.
Их крики вскоре достигли нужных ушей. Спустя песчинку, девочку из его рук вырывает какой-то мужчина и на бедного Пика, налетает женщина с палкой:
Ах ты злыдень!
Детей вздумал воровать! грозно стал надвигаться на него один крепкого телосложения мужчина.
Нет, я просто желал хотел всё объяснить Пик, вне себя от смятения и охватившего его страха.
Желал!? Насильник, насильник, держите его! Вяжите его!
Столь разъяренных криков, доносившихся со всех сторон, хватило, чтобы кинуться бежать прочь от толпы, готовой растерзать бедолагу голыми руками. Мышонок оказался настолько сбит с толку подобной реакцией окружающих, и чуть не угодил под карету, что подъезжала к главной оцепленной дороге, со стороны кварталов.
Что там такое!? высунула носик на улицу её пассажирка.
Первым кого она увидела оказался спасающийся бегством паренек, за которым гнались не один десяток мышей. Чуть поодаль на глаза попалась громко плачущая девочка и стражники, которые подводили её к матери.
Сдай чуть вперед! скомандовала она кучеру.
Как пожелаете, Милара.
Карета сделала резкий рывок вперед, а затем внезапно остановилась. Тем самым машина загородила дорогу мышам, кинувшимся преследовать парня.
Чувствую, здесь есть, о чем написать, тихо прошептала пассажирка себе под нос.
Прихватив с собой небольшую записную книжку и графитный карандаш, она поспешила выйти
Обернувшись, Пик услышал позади себя раздосадованные крики толпы. Затем он понял погоня подошла к концу. Но он никак не мог остановиться. И еще долго бежал, сам не свой от страха и горечи, по узким переулкам города.