Арестовали двоих наших ребят
Анфиса, молча, смотрела на Любу, не зная, как себя вести и что сказать. Потом, собравшись с духом, проговорила:
Возьми меня с собой, к своим товарищам. Люба! Я ведь комсомолка, почему мне надо прятаться от врагов, уходить от борьбы с ними? Разве я не смогла бы расклеивать листовки? Это ведь для вас тоже важно?
Нет! Ты не представляешь, как это страшно! До истерики, до обморока! Тебе туда нельзя! Нет и ещё раз нет! истово замотала головой сестра, роняя крупные слёзы и всё ещё дрожа.
Но ведь ты можешь? Если даже и страшно!.. И другие могут!
Молчи, молчи! Я хочу, чтобы ты жила, ради памяти родителей! И запомни: если вдруг со мной что-то случится, и сюда придут фашисты, не важно немцы, румыны, прикинься дурочкой, слепой, глухой кем угодно, но не признавайся в том, что тебе что-то известно обо мне. Люба помолчала, потом тише добавила: Как только у меня появится возможность, я отправлю тебя к партизанам. Они сумеют переправить тебя на Большую землю.
Анфиса чувствовала, что сейчас спорить с ней и что-либо доказывать бесполезно, но очень надеялась, что сама, в конце концов, сможет убедить Любу в своей правоте. И потому задала лишь один вопрос:
Ваших ребят кто-то предал?
Никто этого не знает, но когда они пошли на задание, их там уже ждали, тяжело произнесла Люба.
Это они взорвали станцию? очень тихо спросила Анфиса.
Нет, у них было другое задание. Взрыв организовали другие, может быть, партизаны.
Сестры некоторое время сидели, молча, думая каждая о своем.
Люба, ты сказала, что отправишь меня к партизанам, как только появится возможность. Значит, её может и не быть?
Сестра внимательно посмотрела на девушку:
И не надейся! Просто связь с партизанским отрядом у нас поддерживает лишь один человек. Для надёжности. Кто он, знает только наш командир. А если среди нас есть провокатор, то узнать о том, кто связник, я пока не могу.
Вы кого-то подозреваете в предательстве?
Если подозревать, то мы не сможем работать Просто пытаемся понять, как получилось, что ребят взяли
Люба, скажи, а почему Горелов постоянно интересуется мной? Он боится?
Мы все чего-то боимся задумчиво произнесла сестра. Бедные ребята, как они сейчас там?..
А если они не вынесут пыток и расскажут о вас?
Не смей! Не смей так думать о людях, которых ты не знаешь! Люба вскочила в возбуждении.
Хорошо, хорошо! успокоительно произнесла Анфиса и поспешила уйти спать, чтобы ненароком не расстроить сестру ещё больше.
В этот момент ей показалось, что за окном мелькнула какая-то тень.
Девушка вернулась в комнату и сказала об этом Любе. Та поспешила выключить свет и приложила палец к губам, но на улице было тихо, лишь где-то вдалеке раздавались одиночные выстрелы.
Больше до утра ничто не потревожило сестёр, но Анфиса долго ворочалась в постели и слышала, что Люба тоже не спит: на душе обоих было неспокойно.
Жить вместе им оставалось совсем немного.
Взяли ещё двоих! Анфиса услышала эти слова, произнесенные кем-то громким шепотом. Голос девушке был не знаком, и принадлежал молодому человеку.
Как? Они не выполнили задание? Люба почти кричала, но это был бесшумный крик, крик души, крик сердца
Дед передал дальнейшее Анфиса не могла расслышать, так как гость и сестра говорили совсем тихо, только изредка Люба всхлипывала, и незнакомый голос тихо успокаивал её.
Потом заговорили громче:
Мне надо срочно отправить Анфису в лес! Поговори с Дедом, тебе он скажет, через кого можно это сделать. Я не могу рисковать её жизнью, она ничего не знает! Драгош, я прошу тебя, помоги мне!
Хорошо, я постараюсь. А ты будь осторожней! и опять стало тихо.
Анфисе почему-то показалось, что пауза в разговоре означала поцелуй, и ей вдруг стало невыносимо страшно за сестру, которая вот так, у края пропасти любила и была любима, боялась за неё, и, наверняка, за этого, невидимого девушкой, Драгоша.
Он же представлялся ей высоким черноволосым и очень добрым. И его Анфисе стало жаль до боли в сердце. Хотелось встать рядом с ними и быть такой же, как они