Нас ждут.
На нём брюки и белая рубашка, распахнутая на груди. Все знают, если показать голый торс Антуана, дамы и гомосексуалисты купят билеты дважды. На мне ночная сорочка и лёгкий шёлковый халат. По задумке режиссёра я должна быть босиком, поэтому сбрасываю туфли перед площадкой, поджимая пальцы от холода травы.
Камера сначала фокусируется на мне: с растрёпанными тёмными волосам, в распахнутом халате. Меня обманул человек, которого я любила, которому клялась в верности. Я долго гналась за ним по саду, и теперь грудь тяжело вздымается под сорочкой.
Один из помощников подаёт пистолет с холостыми патронами. Антуан прижимается к живой изгороди, смотрит прямо в камеру с неподдельным страхом в глазах. Больше ему некуда бежать. Смесь злости и обиды на моём лице она такая искренняя. Это будет лучший кадр!
А пистолет точно фальшивый?
Магия исчезает. Я опускаю руку с оружием; камера поворачивается к нарушителю тишины. Тёмный костюм, до блеска начищенные ботинки, шляпа лихо сдвинула набок. В волосах так много бриллиантина, что они могут отражать свет. Он улыбается как мог бы улыбаться Одиссей.
Кто прервал съёмку?! Плёнка тратится!
Помощники режиссёра, операторы, даже гримёрша: все выгоняют Иварса надоедливого, пронырливого журналиста с площадки. Мы начинаем сцену снова, и я отыгрываю великолепно, режиссёр чуть не падает на колени.
Фальшивый пистолет в моей руке такой тяжёлый.
Точно ли он не заряжен настоящими пулями?
Лео сам отвозит меня домой. В его машине пахнет табаком. Кутаясь в плащ, я смотрю на дорогу и камера снимает моё задумчивое лицо.
Я сегодня обедал с Устиновым. Результаты проб на роль Елены в его фильме будут уже завтра.
Бросаю на него взгляд, пытаясь найти на лице хоть намёк на победу.
Как ты думаешь, я прошла?
Я почти уверен, Лео улыбается. А ты сегодня отлично справилась.
Откуда вообще Иварс узнал о съёмках?
У него свои секреты. Надеюсь, он тебя не расстроил. Ты же не виновата.
Лео любит повторять, что я не виновата. В своих дефектах речи. В том случае с Даной. Камера выключается, когда я смотрю в зеркальце над лобовым стеклом и вижу её лицо. Всё как в той сцене. Волосы убраны наверх, открывая тонкую шею, губы и глаза ярко накрашены хотя она прекрасно выглядела и без макияжа.
Она улыбается
Но я знаю, в груди у неё истекает кровью след выстрела.
Утром я одеваюсь перед разбитым зеркалом. Цепь трещин бежит по лицу; камере трудно сфокусироваться, изображение рябит. Расчёсываюсь, нагреваю щипцы, чтобы немного завить волосы. Камера останавливается на лице, показывает его в анфас, в профиль, сверху, снизу Какой ракурс не выбрать, всё превосходно.
Звонят в дверь посыльный принёс два письма. Одно от секретаря режиссёра съёмки сегодня перенесли в павильон из-за дождя. И одно от Устинова.
Верчу в руках аккуратную карточку с приглашением на обед. Каллиграфический почерк, писал явно не сам Устинов, я видела его каракули во время съёмок. Обед для главных актёров его нового фильма, уже сегодня вечером! Камера отъезжает в угол, чтобы снять, как я прижимаю карточку к груди и кружусь, кружусь по комнате. Полы платья развеваются, глаза зажмурены. Новая роль! Новая роль у лучшего режиссёра!
Я бы выпила шампанского и даже на съёмки не поехала, но нельзя подводить группу. Наскоро накрасившись, выбрав шляпку и перчатки, я тороплюсь в павильон.
Камера не может передать этот запах: дешёвый кофе, чужой пот и сотня разных сортов сигарет. Камера не может передать и звук здесь снимают одновременно три фильма. Кто-то кричит, указывает, смеётся, плачет Грузчики проносят мимо меня мотки проводов. Художники расписывают новые декорации. Миновав их, я скрываюсь в коридоре и распахиваю дверь в свою гримёрку.
На столе меня ждёт букет цветов мёртвых.
Этот навязчивый поклонник, он присылал вещи и похуже, взять хотя бы дохлую рыбу. Бросаю букет в мусорку, снимаю шляпку и перчатки, расчёсываю волосы. Скоро придёт гримёрша, потом нужно будет облачиться в костюм и выйти под взор камеры.
Наступает обычный день актрисы: мы снимаем три дубля новой сцены, я иду на обед, встречаю нескольких поклонниц, подписываю свои фотографии в журнале. Обновляю грим, репетирую с Антуаном ещё одну сцену. Когда солнце клонится к закату, переодеваюсь в обычную одежду и в гримёрке появляется Лео.
У него нет офиса, любая комната его офис. Лео достаточно открыть портфель и достать из него бумаги.