Милая мадам, успокойтесь, улыбнулся я, вам вообще не следует сюда приходить. Это место не для тонкой женской души.
Он ее даже не видел, доктор! Она пришла за мной уже после этих его скверных оскорблений. Я хотел принести ему завтрак, а он
Ну, хватит, Матис, перебил его, не желая слушать, он болен. Если вы не можете бесстрастно работать здесь, то, может, стоит поискать другую работу?
Доктор! возмутилась женщина, мне рожать через несколько дней, а вы оставите моего драгоценного мужа без работы?! она резко встала, я удивился, как не родила.
Осторожней, миссис Матис, я взмахнул рукой, так и родить раньше срока не долго. Я никого не выгоняю, просто пытаюсь объяснить вашему супругу, что эти бедняги, которые заперты здесь, не отдают отчет в полной мере тому, что они говорят.
На том и сошлись. Матис пообещал впредь не принимать так близко к сердцу слова пациентов, особенно Хоффишера, а миссис Матис обещала больше не приходить сюда, чтобы не родить ребенка раньше положенного ему срока.
Другой санитар сказал, что привели нового пациента, но я решил, что будет лучше сначала навестить Хоффишера.
Он сидел в углу и смотрел в решетчатое окно. На его окна поставили решетки после того, как он пытался сбежать на похороны матери, которая к тому дню была мертва два года. Я склонен думать, что Хоффишер проявлял жестокость всегда. Возможно, с детства. Его отец был человеком злым. Не боюсь этого слова, жестоким. Я мало знаю о его прошлом, но ходили слухи, что отец поколачивал и мать, и его самого. А когда мистер Хоффишер был найден зарубленный топором, то ни у кого не было сомнений, что это сделал его семнадцатилетний сын. Полиция же посчитала, что удары были нанесены кем-то более крепким и взрослым, к тому же мать Хоффишера сказала, что во время смерти мужа она с сыном играла в карты наверху. Так ли это, или мать солгала ради сына, никто не знает. Но через год она привела парня к нам после того, как он метнул в нее топор. К счастью, промахнулся.
Доброе утро, мистер Хоффишер, сказал я и закрыл дверь, оставив щель. Я опустил руку в карман халата, сжав свисток.
Доброе? Ну, не знаю, доктор, он не смотрел на меня, а я заметил, что в перерывах между разговором со мной, он говорит с кем-то еще. Очень тихо. Слов не разобрать. Хотя, скорее всего их и не было. Я видел только, как он шевелит губами.
Почему же нет?
Эта тварь готовится, сказал он и резко повернулся в мою сторону, я невольно сделал шаг назад.
О, не бойтесь доктор, я не обижу вас, Хоффишер обнял колени, в тот раз я был так глуп, я так сожалею.
Все нормально, мы же договорились, что я не злюсь, я обошел кровать, чтобы было лучше его видно и сел на корточки.
У вас свисток в кармане? спросил он, расстроившись, все-таки боитесь меня. Эх, доктор Филдс, а вы были мне единственным другом за всю жизнь, сказал он и положил голову на колени.
Я и сейчас ваш друг, я вытащил руку из кармана, продемонстрировав пустые ладони, что за тварь?
Хоффишер резко поднял голову и прищурил глаза. Он смотрел прямо на меня, в лицо, нет в глаза. Так он делал редко.
Урод.
Кто?
Он.
Санитар?
Нет.
Давайте так, я жестом попросил его подняться, но он не стал, вы мне рассказываете, что случилось, а я распоряжусь, чтобы вам позволили написать письмо маме.
Она мертва! словно гавкнул Хоффишер. Я невольно встал, готовясь выйти из палаты в любой момент.
Что же меня обманываете, доктор? Хоффишер медленно поднимался, она приходила ко мне. Сказала, что все умрут на девятый день, потому что он придет.
Я видел, как Хоффишер выпрямился. Как будто зверь, долго сидевший в клетке и получивший свободу.
И я понесу слово его.
Кого? спросил я, сделав непринужденный шаг назад и незаметно опустив руку в карман со свистком.
Боитесь? в глазах безумного сегодня безумства стало еще больше, но было что-то еще.
Он словно чувствовал превосходство надо мной. Он всегда признавал мой авторитет, но только не сегодня. Он выпрямил спину до хруста. Мне даже показалось, что он стал выше.
Так бойтесь не без причины, после этих слов он зарычал и набросился на меня, как пантера на оленя.
Я успел свистнуть в свисток. Но Хоффишер повалил меня. Мне показалось, что сегодня он был сильнее, чем обычно. Но теперь он не душил меня. Он вгрызся зубами мне в шею, и я моментально почувствовал резкую боль и тепло от разливающейся крови. Санитары забежали и стали оттаскивать его, причиняя мне еще больше вреда и боли. Я кричал, не сумев более терпеть.