Что ж, мне пора, сказал он, глядя на молодую китаянку. В этот миг она еле уловимым движением сунула ему в карман пиджака маленький кусок бумаги. Уже в машине, когда Василий ехал на встречу с Перовым, он достал клочок и развернул его. На нем был написан номер телефона и имя девушки Ай что по-китайски означало любовь.
Когда автомобиль Суворова скрылся из вида, брат повернулся к сестре:
Ай, ты что сунула в карман этому русскому?
Номер телефона, по которому он может мне позвонить, Юн.
Надеюсь, он к тебе будет обращаться по фамилии госпожа Линь?
Нет, я написала ему свое имя.
Но это верх неприличия. Он подумает, что ты намекаешь ему на физическую близость.
Перестань, Юн, у русских принято обращаться по имени. Это у них считается нормальным.
Не могу согласиться. Мы в Харбине и не можем пренебрегать своим укладом. Если мужчина называет чужую женщину, а тем более девушку, по имени, значит, намекает на то, что между ними была непристойная связь. Или же хочет ее оскорбить.
У меня было задание войти в доверие к русскому, расположить его к себе и сообщить при твоей помощи информацию, которой он должен поверить. Как думаешь, удалось нам это?
Кажется, да.
Вот и хорошо.
Но он едва не пристрелил наших ребят.
Кто же думал, что он такой резкий?
Да. Его должны были избить, связать, а тебе только и осталось бы выстрелить в воздух из своего дамского пистолета, «разогнать» нападавших и «выручить» его.
А вместе мы нашли б тебя и «освободили» из рук «хунхузов».
Но этот русский какой-то бешеный. Хорошо еще так обошлось.
Он не только бешеный. Он еще и очень симпатичный, хоть и русский.
Смотри, сестра. Следи за своим поведением.
У меня задание такое, братец. Забыл, чему нас учили в разведшколе японцы? Когда ты на задании, то должен забыть о том кто ты, где ты, с кем и что ты делаешь! Тебя нет, есть лишь цель задание, которое ты должен выполнить в любом случае. Даже если придется пожертвовать чем-то самым дорогим для себя.
Я помню об этом. Но риск должен быть оправдан. Когда есть возможность заплатить малую цену, к чему вытряхивать все из кошелька? произнес Юн и, подумав, значительно добавил: А про советский бензин и «Шелл» у меня все же убедительно получилось. Хорошо я соврал.
Мы хорошо придумали, с улыбкой поправила его Ай.
Брат и сестра Линь, будучи штатными сотрудниками японской разведки, помогали агентам «Братства русской правды» в организации диверсий, имеющих большое резонансное значение в мире. Взрывы хранилищ тракторного керосина, автобензина и машинного масла на советской нефтебазе, а также подрывы цистерн на железнодорожной станции, со слов кураторов, должны были привести к запугиванию харбинских властей и населения. Вызвать хаос и дестабилизацию обстановки на северо-востоке Китая. А это, в свою очередь, усилило бы влияние Запада, ослабив растущий мировой интерес к экономическим успехам Советов и прекращению с ними торгово-экономических связей. В настоящий момент Ай и Юн оказывали услугу Александру Хольмсту, по его просьбе подсунув Суворову дезинформацию, чтобы посмотреть, как тот ею распорядится.
Ай, ты думаешь, этот русский тебе позвонит?
Конечно. Я ведь не зря ему улыбалась. Алишаньдэ (Александр) сказал, что должен проверить его. Если информация, которую наш русский получил от нас, всплывет у красных, значит, этот человек предатель. Мы его должны будем убить.
А если он окажется двойным агентом?
Ай многозначительно улыбнулась:
Нам скажут, что с ним сделать. И мы это сделаем, братец Юн.
Возможно, если Василий Суворов смог бы услышать разговор, который состоялся после его отъезда между молодой китаянкой и ее братом в автомастерской, или хотя б проанализировал то, что произошло каких-то пятнадцать минут назад в этой самой мастерской может, и сумел бы избежать роковой развязки, которая ожидала его впереди. Но Василий спешил на встречу с Перовым, и голова его была занята другим.
Заключительного инструктажа Григорий Матвеевич ожидал не без внутреннего волнения. Он понимал, что время неумолимо приближается к часу «Х». Как не раз говаривал ему Суворов, от того, насколько четко и хорошо он уяснит свои обязанности и справится с заданием, зависит общий успех операции и его личная жизнь, а также жизнь его родных.
Василий опоздал на полчаса, что было несвойственно ему. И сразу же перешел к делу: