Слава! А вот твоя татуировочка, она не из салона, да? кокетливо гладила строительную ладонь рыжуха Оля.
Да, Оленька. Это не из салона это из жизни, о которой сегодня вспоминать не будем. Лучше скажи, а у тебя веснушки бывают? отвечал ей наш сиделец, мягко касаясь милой щёчки проектировщицы.
Бывают, лукаво улыбалась она.
С другой стороны Влад кормил шоколадкой Аглаю, но с вариациями. Как только брюнетка пыталась укусить плитку, так Влад тут же отдёргивал руку.
Ну, вот зачем ты меня дра-а-знишь?! Хочу-у сладенького как бы сердясь говорила Аглая.
Слаще шоколада только поцелуи, улыбался ей Влад.
Да неужели?
Я повернулся к Наташе и взял её за руку.
Я слушаю вас, серьёзным тоном проговорила она.
Это хорошо, что ты слушаешь меня. Мне есть что сказать, загадочно прошептал я.
В это момент бухгалтерша не выдержала и засмеялась корпоративным смехом, то есть раскатисто и громко. Я не ждал этого, но всё же поддержал её в таком вот радостном начинании.
Чё вы ржёте? повернулся к нам Славка.
Он мне руку и сердце предложил, ответила сквозь смех Наташа.
Ну а ты? спросила Оля.
Я всё испортила. Как всегда.
Нет, Наташа. Я хотел спросить, можешь ли ты шпагат делать. Потому что я женюсь только на той, кто шпагатом владеет и отдельной жилплощадью, высказал я свои самые потаённые мысли.
А серьёзно? Кто из всех здесь присутствующих дам может ноги раздвигать, как Алина Кабаева? В спортивном смысле, конечно же, без глупостей всяких? заинтересовался Славка.
Нет, по-спортивному тут вряд ли кто умеет, хихикнула Аглая.
Да ну вас к чёрту! плюнула в темноту Наташа и попыталась сделать треклятое упражнение.
Ей это почти удалось, но она упала в траву и порвала колготки.
Вот видишь, что ты натворил. Так и останешься холостым, Беспяткин, печально сообщила она мне.
Мы все снова сели на скамьи и разлили бухло по стаканчикам. Выпили и доели шоколадку. Сыр и укроп оставили на остатки.
В это время голова светловолосой Наденьки соскользнула под стол и сама она туда же отправилась. Мы сообща достали её обмякшее тело и попытались правильно усадить. Но не тут-то было. Наденька только бессмысленно улыбалась и булькала ртом, готовясь к невинной рвоте. Пришлось нам с Наташей вести её к фонтану.
Там у круглого резервуара, обрамлённого мраморным камнем, мы умыли делопроизводителя холодной водой. Для этого пришлось отгонять руками баклажки и упаковки от чипсов. Вот ещё при СССР здесь плавали золотые рыбки, а нынче всякий пластиковый мусор. Вот вам и вся демократия, граждане, весь ваш рынок и патриотизм.
Как-то после всех этих омовений и прогрессирующей слабости тела и духа Наденьки мне вдруг захотелось сделать что-то доброе и полезное.
Наташа, давай отправим её домой. К чему эти мучения? предложил я.
Ты прав, Беспяткин. Сейчас такси вызовем, согласилась бухгалтерша, доставая телефон.
Наденька же, сидя на холодном мраморе и поддерживаемая мною, вдруг уныло запела какую-то грустную песенку про ежа с дыркой. Это было печальное зрелище и депрессирующий звук. И он продолжался до появления такси.
Пока мы волокли Наденьку к дороге, воздух вдруг сделался неожиданно холодным и влажным. Даже сверчки во тьме замерли, как по команде. И только неподалёку, возле ДК, из чьей-то машины невнятно бухала басами современная эстрада. Откуда-то из глубин ада ко мне пришла унизительная икота.
После того, как мы загрузили Наденьку в машину, я настоял на том, чтобы Наташа поехала с ней.
Я таксистов знаю. Им деньги надо апосля отдавать, когда на место доставят. А эта ваша молодуха в другом мире сейчас, береги коллегу, ик сказал я Наташе и поцеловал её в щёку.
Та моргнула своими накладными ресницами и обречённо впилась мне в губы, словно на призывном пункте. Поцелуй был крепок и искренен, но мне не понравился. Мне вообще всё не понравилось с той минуты, как Наташа порвала колготки и до того мгновения, когда такси, фыркнув, понеслось по пустынным улицам моего города.
И поэтому я решил вернуться на дачу. Там из машин басы не бухают и в речке баклажки не плавают. Там есть холодильник со жратвой и пиво на утро. А ещё в берёзовых ветвях поёт соловей и возле мостков квакают жабы.