Но едва вернулся в постель, и снова прилёг, погас свет.
И почти сразу в ноздри ударил странный, едкий, запах!
Вот хорошо, что остался с сестрой, и «дыхательные приборы» спрятал к ней под подушку!
Но мешкать некогда!
6. Долгий путь наверх
Ему почти невыносимо хотелось орать, выть, рыдать, и кричать: «Папа, помоги!!!» Однако, сжав губы зубами, он усилием воли сдерживал паникёрские порывы: сейчас на его совести жизнь сестры, и он должен не голосить, словно истеричка, а действовать!
Колин выхватил из-под подушки оба дыхательных устройства, и загубник своего «огурца» сразу сунул в рот! Вдохнул поглубже. Теперь нащупать лицо сестры. Разбудить. Но! Не пугая!
Хотя какой там, на фиг, «не пугая»!
Если сейчас не удастся заставить её не выпускать загубник, и дышать только ртом погибнет его сестра!!! Значит он должен быть убедителен! И спокоен! И говорить уверенно!
Сарочка, понятное дело, принялась брыкаться, упираться, и орать!
Колину пришлось глубоко вдохнуть (Израсходовал весь воздух впопыхах!), и, вынув прибор, начать уговаривать:
Сарочка! Это я, Колин! Не бойся! Засунь эту штуку в рот! Да засунь же! Нет, засунь, говорю! Не плачь, малышка я с тобой! Резинку держи во рту! Вот так, вот так!.. малышка наконец проснулась окончательно, и звуки привычного с детства голоса, который Колин старался сделать понежней (Ага сделалось оно два раза!), подействовали вразумляюще: головой крутить и брыкаться малышка прекратила, и загубник прибора наконец перестала выплёвывать и выталкивать языком с рёвом и визгом. Колин поспешил снова вдохнуть из своего, и развить успех, понимая, что в кромешной тьме, стоящей в комнате, ему из всех средств убеждения осталась только речь:
Дыши ртом! Через вот эту штуку! Только ртом! А нос зажми! для большей наглядности он очень нежно сжал пальчиками обе крошечные ноздри, не переставая повторять, Ртом! Ртом дыши! Как будто у тебя насморк!
Через полминуты, показавшиеся ему вечностью, малышка наконец поняла, чего от неё хотят. И задышала через прибор. Нормально задышала. И больше не плакала, а только подшмыгивала, уже ничего не пытаясь сказать.
Ф-фу
Колин за это время успел пропотеть так, словно разгрузил вагон двадцатикилограммовых мешков с цементом. Отвратительный запах газа так и лез в ноздри, и голова сильно кружилась: надышался-таки! Но раз до сих пор не отключился, недостаточна, стало быть, концентрация газа в воздухе комнаты. И в его организме. Помогают «огурцы»!
Да и слава Богу!
Так. Ну вот, можно теперь и подумать, что делать дальше спросонья он всё-таки не слишком хорошо соображал. В голове была только жизнь сестры.
Хорошенько вдохнув несколько раз, он снова вынул загубник:
Сарочка! Нам нужен свет. А фонарик остался в моём рюкзаке. В моей комнате. ему пришлось опять продышаться, прежде, чем смог продолжить, Ты сможешь полежать тут одна, пока я схожу?
Начался новый виток воплей и неразборчивых слов, (Заглушённых!) и верчения-вырывания. Из рук. Но Колин уже сообразил: малышке просто очень страшно в темноте, да ещё со странной штуковиной во рту! Он подышал ещё, одной рукой продолжая удерживать носик Сарочки. Сказал как можно мягче и спокойней (Хотя вот чего ему самому как раз не хватало так этого самого спокойствия!):
Хорошо-хорошо. Пойдём вместе. Но! Ни в коем случае не дыши носом! И не разговаривай! Сейчас тут, в комнате, очень э-э душный воздух! Плохой! Им дышать нельзя! А то э-э будет ва-ва! Очень сильная ва-ва! Будет болеть животик, и головка! Ты поняла? Если поняла, перестань крутиться, и кивни!
Через несколько секунд девочка, теперь рыдавшая, действительно кивнула: Колин осторожно отпустил её ноздри, напомнив:
Сара! Пожалуйста, не дыши носом! А то ва-ва!
Наконец она перестала рыдать сквозь загубник, и что-то сказала. Колин мог только догадываться:
Прости, идти придётся на ощупь. Света нет, поэтому и темно. Но мы сейчас встанем, и пойдём в мою комнату. Там я достану фонарик!
Путь до соседней комнаты занял минуты две не меньше. Потому что в большой комнате, куда выходили двери обеих детских, на полу в совершенно неположенном месте обнаружился и перевёрнутый стул, и разбросанная одежда. Колин, осторожно, бочком идущий впереди, отодвигал все препятствия в сторону, чтоб малышка, которую он вёл за руку, не спотыкалась и не падала. Нести её, как обычно, на руках, он не рискнул спотыкнёшься точно грохнешься! Ребёнок испугается, или ещё хуже! ударится! А им сейчас нельзя получать никаких травм! Как и выпускать из губ загубники! Потому что Колин это понял кристально ясно! никакие врачи им уже не помогут.