Или даже хуже, потому что немедленно после того, как слух о пленении Вадима разнесся по лесу, появились признаки того, что некоторые отряды и группировки партизан готовы вцепиться друг другу в глотки в борьбе за власть.
А помимо партизан в дебрях были и другие желающие навести свои порядки, что еще более усугубляло ситуацию.
И поэтому самые здравомыслящие командиры решили, что воеводу во что бы то ни стало надо спасти.
План предложил тот же самый человек, который поднял общую тревогу — полковник Демьяновский по прозвищу князь Игорь.
Идея была такая — вывести к реке сразу два отряда, с южного берега и с северного. Но этого мало. Князь Игорь предложил сделать не две засады, а по меньшей мере четыре — чтобы караван попал в насквозь простреливаемый квадрат, и зондеры не знали, куда им деться.
Расчет был на сообразительность пленных и слаженность атакующих. Под перекрестным обстрелом зондерам придется занять круговую оборону или прорываться на полной скорости сквозь огонь. В любом случае следить за пленными им будет некогда, и у тех появится возможность ударить зондерам в спину.
Демьяновский был уверен, что если воевода Вадим в караване, то он сразу сообразит, что нужно делать. И тогда наступит самый ответственный момент. Засадным отрядам придется действовать очень внимательно, чтобы не поубивать пленных, но и зондерам не дать уйти.
Если десантные модули все-таки прорвутся, то догнать их будет уже невозможно.
— Нужны лучшие из лучших, — повторял по всем каналам князь Игорь. — И с самым лучшим оружием.
В ходе переговоров выяснилось, что у одного отряда, который находился особенно близко к базе «++6147» и жил мечтой о нападении на нее, в секретном арсенале имеются гранатометы и ПЗРК[Переносной зенитно-ракетный комплекс].
Князь Игорь распорядился немедленно вскрыть арсенал, но встретил решительный отпор командира отряда.
Тот сдался лишь после того, как в дело вмешался некто Дядя Миша — крупный авторитет среди тамошних партизан, один из немногих людей, к мнению которых гордый командир по прозвищу Джедай был готов прислушаться.
Дядя Миша наглядно объяснил Джедаю, что подумают люди, если он откажется сделать все для спасения генерала Богатырева. Ведь ни для кого не секрет, что Джедай и сам бы не прочь занять место верховного лидера партизан Северного леса.
Неприглядно это будет выглядеть, если Джедай откажет в помощи воеводе. Тем более, что сам Джедай любил говорить о великой миссии партизан, о чести и гордости, взаимовыручке и лесном братстве.
— А сейчас я о чем говорю?! — горячился он теперь. — Разве это я приказал не трогать спецарсеналы вплоть до особого распоряжения?!
Тут он был прав. Такой приказ отдал в свое время генерал Вадим Богатырев. Именно он запретил использовать боеприпасы к огнестрельному оружию и уж тем более переносную артиллерию и трофейное вооружение в локальных операциях.
— Это оружие пригодится нам, когда начнется решающий штурм, — говорил он, и хотя партизаны давно уже не считали нужным выполнять приказы без обсуждения, против данного конкретного распоряжения никто особо не возражал.
Сам воевода давно уже не верил ни в какой решающий штурм, но считал необходимым поддерживать в партизанах боевой дух, а для этого нет средства лучше, чем мечта о грядущей великой битве.
Да и потом, если тратить остродефицитные боеприпасы по мелочам, они кончатся очень быстро. А между тем, в любой момент может возникнуть ситуация, когда эти боеприпасы понадобятся позарез.
Теперь такая ситуация как раз возникла, но Джедай никак не хотел это понять. И не хотел признать, что побратим и заместитель воеводы Вадима имеет право принять на себя генеральские полномочия, раз сам генерал в плену.
Джедай и сам был побратим генерала партизанской армии — правда, покойного, но это не меняло сути дела.
Однако Дядя Миша в выражениях, непригодных для публичного воспроизведения, быстро поставил его на место.