И мне плевать, в какие игры играет ваша спецгруппа. У меня своя задача и я обязана ее выполнить. Потому что за невыполнение меня просто расстреляют.
— За срыв секретной операции особой важности тебя расстреляют еще быстрее, — услышала она в ответ, и это подействовало.
На инструктаже офицерам «отряда очищения» говорили, что под их прикрытием будет выполняться операция для нужд Службы исследований. Вот они и отнеслись к ней соответственно. Но ведь черт его знает — вдруг это тоже прикрытие, и на самом деле операция выполняется совсем для других нужд.
Во всяком случае, голубыми шарами параболоиды зондеркоманды плеваться перестали. И тут же стало очевидно, что без них вся основная операция идет прахом.
Зондеры не сумели замкнуть кольцо, и сквозь прорехи прорвались главные силы партизан.
ГЛАВА 8
Воевода Вадим уходил со стойбища среди последних, когда зондеры уже и не знали, что им делать, пытаться замкнуть кольцо, как велит боевое задание, или же гоняться за разбежавшимися партизанами по всему лесу.
Разумеется, из окружения вышли не все. Многие остались лежать между землянками и на сотни метров вокруг, парализованные голубым градом и туманом из синих шаров.
Но с другой стороны, зондеры легко могли убедиться, что живых и дееспособных людей в кольце, которое они с грехом пополам все-таки замкнули, не осталось вообще. То есть приказ никого не выпускать и никого не упускать не выполнен.
О том, чтобы исполнить его на все сто процентов, теперь можно было забыть. Но зондеры хотели по меньшей мере оправдаться перед командованием. И потому рассыпав строй, группами по четыре человека и меньше устремились в погоню за беглецами.
Однако разыскивать лесных людей в их родных дебрях — занятие неблагодарное. В этом деле плохо помогали даже боевые биосканеры. Они удобны, когда надо разглядеть противника сквозь стену — а в лесу, полном живности, эти приборы уже на расстоянии в сто метров с трудом отличают человека от собаки.
А обитатели стойбища успели разбежаться уже на много сотен метров.
Зондеры тыкались вслепую, а тем временем воевода Вадим то и дело встречал своих людей.
Затаившиеся дети сами выбегали ему навстречу. Женщины бесшумно появлялись из-за кустов, осторожно ступая по лесной подстилке босыми ногами — не то что зондеры в их десантных ботинках, топот которых слышно за километр.
А в довершение всего Вадим встретил на краю болота собственную сестру Василису, которая вылетела откуда-то разгоряченная и нагая, как в первый день творения, и сразу огорошила брата вопросом:
— Ты Гамлета не видел?
Вопрос этот мог показаться странным только непосвященному. А лесные люди не только в общине воеводы Вадима но и на сотни километров вокруг отлично знали, что Гамлетом зовут единственного ребенка Василисы.
Двенадцать лет назад, когда он родился, Василиса чуть не умерла, и пока ее лечили по методу пришельцев — погружением в анабиоз с последующим оживлением — новоиспеченный дедушка Владимир Ярославич и иеромонах Арсений чуть не подрались по поводу того, крестить младенца или нет.
Старейшина Владимир хотел дать ребенку языческое имя Неждан, но иеромонах воспротивился этому категорически, и спорщики зашли в тупик.
Неплохо было бы спросить отца ребенка, но проблема заключалась в том, что ни один человек в общине понятия не имел, кто, собственно, его отец.
В те времена под влиянием стресса от вторжения инопланетян и связанных с оным приключений юная Василиса ударилась во все тяжкие, и на отцовство могла претендовать половина общинников.
В результате пришлось ждать, пока все у Василисы заживет и ее можно будет оживить.
Как показали дальнейшие события, зажило у нее далеко не все.