И кроме того, они овладели серой магией — зловещим искусством подчинения человеческого разума и воли, превращающим человека в тупое послушное животное или буйного безумца…
Но Девятнадцать Богов, разгневавшись, стерли с лица земли эти города, превратив в пыль их стены и башни. Их жители в страхе бежали из проклятых богами домов и храмов… Но кто знает, какие страшные колдовские орудия остались погребенными под руинами разрушенных городов… Не их ли вытащил на свет жестокий и безумный Белшатла, подвергая наш век опасностям, пришедшим из далеких эпох.
x x x
Негромкий дрожащий голос Иерарха смолк, и в наступившей тишине было отчетливо слышно, как старик слабой рукой вновь запечатал металлическую книгу девятнадцатью священными печатями, закрывающими ее страницы от взглядов непосвященного.
Все присутствующие некоторое время сидели в молчании.
Золотые глаза Тонгора сверкали, как у охотящегося вандара — громадного свирепого черного льва древней Лемурии.
— Опять и опять Хаос, — проворчал валькар. — Неужели мы никогда не справимся с темными силами? Не прошло и шести лет, как мы одолели черный город Заар и океанские воды навеки скрыли его от людских глаз, — и вновь Хаос обрушил на нас свои силы.
— Сын мой, — мрачно обратился к королю Иерарх. — Война между Хаосом и силами Мироздания велась испокон веков, и конца ей не видно. Хаос и Мироздание сражались на погибшей планете Зарканду сто миллионов лет назад. Эта война не закончилась даже когда Божественный Аватар, Воин-Лев, победил Сына Черного Бога. Не окончилась эта битва и на планете Иридар десять миллионов лет назад, когда Чандар уничтожил Черный Факел, или когда его могучий сын Арн добыл меч Псаматис, а три Великих Талисмана были вырваны из цепких лап Хаоса. Не закончилась вечная война, и когда ты, Тонгор, обрушил черные стены Заара. Ибо конца этой войне не будет ни на нашем веку, ни в бесчисленных грядущих тысячелетиях.
x x x
Бог-Солнце Эдир давно уже миновал зенит и сейчас медленно катил свой пылающий глаз к западу. Длинные тени легли на улицы Патанги, протянувшись от одной стены до другой. А во дворце Ста Сарков Тонгор Могучий, словно лев в клетке, ходил из угла в угол по одному из залов, крепко прижимая к себе младенца — свою дочь.
Его подруга Сумия следила за ним печальным взглядом своих огромных черных глаз. Сухие, невыплаканные слезы наполняли эти глаза, но, как истинная королева, Сумия не могла позволить себе разрыдаться.
— итак, у меня нет другого выбора, — произнес Тонгор. — Только с благословения Тиандры, богини Удачи, дерзкий Барим отважился пробраться ко мне и предупредить о грозящей опасности. Рыжая Борода сказал, что Таракус вот-вот начнет войну, но у меня еще есть несколько дней, чтобы воспрепятствовать вторжению Каштара Красного Волка. Эта отсрочка нам на руку — ибо за это время отчаянный и дерзкий воин может многое успеть.
— Но почему ты хочешь отправиться в Таракус один? — спросила Сумия. Ее спокойный голос не выдал того, что творилось в ее душе. — Несомненно, это опасно, дерзко, почти безумно — отправиться в одиночку в логово своего злейшего врага! Почему бы не приказать Тому Первису и не обрушить на Таракус всю мощь нашего воздушного флота? Неожиданный удар с воздуха, подкрепленный к тому же осадой наземных сил и штурмом с моря, уничтожит пиратский город прежде, чем его защитники догадаются о том, что Империя знает об их коварных планах.
Тонгор задумчиво посмотрел на Сумию.
— Твои слова мудры, но позволь мне не воспользоваться твоими советами. Представь, что Таракус обрушит Серую Смерть на наши летающие лодки и уничтожит Черных Драконов… Последняя надежда Патанги рухнет еще до того, как пиратский флот выйдет в море.