Стрелок метнулся к зимовью.
Не успеет, констатировал Казначей, столовый нож подойдет?
Если он хоть как-то сбалансирован
Он отлично сбалансирован, попытался обидеться государственный преступник, сам Нелюдим ковал!
Он достал из-за пазухи аккуратно обернутый в тряпицу столовый прибор. Чего здесь только не было! Ложки от столовой до маленькой чайной. Вилки: и четырехзубая для мяса, и трезубая для рыбы, и даже двузубая фруктовая. И три ножа разных размеров. Правда, все ножи были закруглены на концах, зато баланс оказался безукоризненным. Укусика осторожно приняла орудия застолья, скользнув взглядом по тонко выкованному орнаменту на ручках.
Аригато!
Спасибо! тут же перевел Мастер.
Страшно?
Страшно. Первый раз такую мерзкую гадину кушать буду.
На новое оскорбление гарпия среагировала молниеносно. Полуптица попыталась мгновенно сменить цель. Но скорость она успела набрать порядочную, а запаса высоты уже не оставалось. Несколько раз кувырнувшись в воздухе, чудище ударилось о землю в двух шагах от Волшебника и подкатилось к ногам Укусики.
Будешь еще хулиганить? в гарпию уперся тонкий наманикюренный палец.
А чего вы дразнитесь?! прокаркало чудище.
Она и говорить, оказывается, умеет!
Ну, вот опять!
Случай тяжелый, но не безнадежный, констатировал Казначей, могу заняться.
Займись, Волшебник поднял гарпию за лапы и протянул государственному преступнику.
Только не за решетку! забеспокоилась полуптица.
Тогда держи себя в руках в крыльях. А то я не знаю, на что эти чужестранцы способны.
Они и сами еще не знают, ехидно поддакнул Мастер.
Они идут! напомнил Фома, глядя на приближающихся химеру и мантикору.
Пока еще далеко.
Нацатага отошел к ближайшему недостроенному зданию и изучал прислоненную к стене дубовую дверь:
Держать неудобно, указал он на единственную ручку.
Сейчас исправим.
В руках плотника, словно из ниоткуда, появились молоток и еще одна ручка. Во рту блеснули новенькие гвозди. Пара ударов и ручек у двери стало две. Новобранец вцепился в них и, крякнув, приподнял дубовую створку:
Тяжеловато!
Поможем! Воевода схватился за вторую ручку. Волшебник выписал посохом непонятную фигуру и ткнул концом посоха в обоих по очереди. Дверь сразу полегчала.
Банзай! закричал Нацатага и ринулся на чудищ.
Ура! закричал Воевода и помчался рядом с будущим героем.
Широкой дубовой створки как раз хватало, чтобы укрыться за ней обоим. Толщина позволяла надеяться, что какое-то время дверь сможет защищать их от огня, змеиного хвоста и ядовитых жал.
Тут, наконец, подоспел и Стрелок. Он запыхался и протягивал Укусике свой любимый лук и колчан со стрелами.
Много, Укусика вынула три стрелы, посмотрела вдоль каждой, довольно хмыкнула. И воткнула их в землю перед собой.
Всего три?!
Целых три!
На дверь, несомую Воеводой и Нацатагой, обрушился град тонких зеленоватых от яда игл мантикора пустила в ход свое страшное дальнобойное оружие. И почти сразу в нее уперлась тонкая ярко-желтая струя пламени. Химера оказалась достаточно взрослой.
Тебе не кажется, что мы немного перестарались? обратился Мастер к Волшебнику.
Что вы с Казначеем немного перестарались не кажется. Плохая была идея!
Стрелок с удивлением наблюдал за Укусикой. Та посмотрела на обезвреженную гарпию, по-прежнему болтающуюся вниз головой в руке Казначея, и убрала из своего арсенала одну стрелу. Потом проводила взглядом дверь, несомую Воеводой и Нацатагой. И протянула лук обратно. И не торопясь направилась вслед за ними, что-то мурлыкая себе под нос.
Смотрите, что это?! возглас кузнеца заставил всех на мгновение замереть и отвлечься от противостояния толстой дубовой двери и чудищ.
На коньке крыши ближайшего к сражению дома маячила странная фигура. Ростом с человека, но одновременно мускулистая и толстая. Во всяком случае против солнца так казалось. Из-за спины у фигуры торчали рукояти двух мечей. Стояла фигура уверенно, не боясь, что ее заметят. Подсвеченная сзади она казалась абсолютно черной, только глаза можно было различить.
А вон еще!
Над недостроенными зданиями будущего полигона появились еще три похожих фигуры. Кувыркаясь, они перепрыгивали с крыши на крышу, приближаясь к месту схватки. Иногда они замирали на мгновение, словно оценивая изменения обстановки, и снова приходили в движение. Издали они также казались совершенно черными.