Женя обо всем узнала лишь тогда, когда Павел Григорьевич попал в госпиталь.
И только тут он понял, с какой нежностью и любовью она к нему относится.
Она могла с ним соглашаться не сразу, дав ему возможность надо всем размышлять самому от начала до конца, над каждым событием, уже хоть немного значащим для них обоих. Чтобы в последующем он мог сам себе выносить приговор или похвалу. Но если он хотел ее совета, искреннего и доброго, она его давала, в исчерпывающих ответах, которые довольно часто отличались своей мудростью и последовательностью.
А повенчаться они решили только недавно, но поход во льды теперь этому воспрепятствовал. Совсем не оставалось времени. Так сложились обстоятельства. Нужно было все срочно отложить. В Муроме будет стоять шхуна всего несколько дней, возможно там, думали они, можно было бы исполнить задуманное. Хотя появлялись и сомнения на этот счет. Было бы конечно лучше, если бы рядом присутствовали родные и близкие люди. Это будет громкое событие и станет еще громче, если они вернутся обратно, завершив благополучно свой путь.
Женя! Вы почему тут стоите? Уже довольно поздно. Вам надо отдохнуть, промолвил подходя к девушке капитан.
Нет Петр Григорьевич. Ваши волнения напрасны. Не стоит переживать. Я дышу свежим воздухом. И мое пребывание здесь пойдет только на пользу.
А я, смею Вам признаться, немного продрог и хочу Вас пригласить в кают-компанию насладиться горячим чаем. У меня осталось немного времени перед отправкой судна.
В уютном сумрачном помещении тепло. Рядом суетится кок. На столике появились конфеты, вкусное печенье.
Я все учел. Зная, что вы любительница сладкого, поэтому заказал все это в избытке.
Я желала бы питаться наравне со всеми не имея на то особых привилегий.
Обеспечение моей команды хорошей качественной пищей входит в мои обязанности. Вы останетесь довольны, когда мной сказанное начнет подтверждаться.
Здесь, у берега, я уже оценила рацион предлагаемых всем блюд.
Благодарю. В дальнейшем все останется если не на высшем уровне, то, по крайней мере не хуже. Думаю, что мы Вас несколько позже удивим и тем, что, если нам повезет, на столе появятся экзотические блюда.
Под легкое раскачивание шхуны еще около часа проходила беседа этих двух людей. Женю после дороги, беспокойного дня клонило в сон, и под убаюкивающий всплеск волны за бортом она уже скоро безмятежно спала. И снилось ей ее поместье и ее мама, очень веселая, потому, как Женя уже никуда не уезжала, и снились ей огромные качели у ее дома, на которых она с Петром Григорьевичем раскачивается все выше и выше и Качели обрываются! И они летят вверх. Она все боится упасть, боится земли, но земли все нет под ее ногами, а есть только небо и холодные облака, а внизу до линии горизонта ничего, кроме льда и стоит на нем одинокая церковь. Звонят колокола. И вот они с Петром Григорьевичем уже внутри ее в белых нарядах. Вокруг поздравляют гости, смеются, звенят громче колокола. Евгения просыпается, в каюте холодно и темно. У вахтенного звучит гонг. За перегородкой глухие голоса. Судно отшвартовывается. Ветер надувает паруса и все вокруг уходит в темную ночь, и огоньки такого огромного приветливого, манящего своим теплом города тоже уходят в небытие.
Когда же я теперь возвращусь обратно и насколько правильно мной было принято решение? думает девушка. Но ведь рядом он. И я не смогла бы поступить иначе. Но ведь если больше нет препятствий к началу путешествия, то действительно захочется совершить в своей жизни пусть маленький, но подвиг. И если бы мы остались, нас ждала бы такая же обычная серая повседневная жизнь, как у тех людей которые на берегу. И нечего было бы и вспомнить. Не осталось бы в жизни легендарного отрезка, на котором ты начал понимать, что жить безумно хорошо, на котором начал ценить не то что каждую минуту, но и каждую секунду своего пребывания на этой поистине интересной земле. Какое же было бы на суше мое предназначение? А какое здесь? Здесь осталась возможность испытать себя. Судьба моя мне предоставляет такой шанс один раз. Возможно такого случая больше не предвидится.
Так тешила себя своими мыслями Евгения, скрывая под оболочкой своих раздумий свое истинное нахождение на корабле, которое заключалось прежде всего в оберегании самого бесценного для нее человека на земле.
Она поднялась наверх и вдохнула полной грудью воздух. Ветер теребил на ней шаль, трепал из под шляпки разбросанные в стороны чудные черные локоны, глаза ее немного слезились от его неожиданных порывов и лицо очень быстро покрылось мелкими каплями из-за брызг волн у бортов.